MTGN BOOKS: ГЕННАДИЙ МОИСЕЕВ - Длинна дорога на Олимп (Часть 1).

Роман Мишенев (_) Роман Мишенев (_)
MTGN BOOKS: ГЕННАДИЙ МОИСЕЕВ - Длинна дорога на Олимп (Часть 1).

В этой книге Г. Моисеев рассказывает о своем пути к вершинам спортивного мастерства, о наших ведущих тренерах и спортсменах — всех тех, кто помог ему стать в ряд сильнейших мотокроссменов мира...

 Многократный чемпион мира и Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Геннадий Анатольевич Моисеев — один из самых ярких представителей советского мотоспорта.

В этой книге Г. Моисеев рассказывает о своем пути к вершинам спортивного мастерства, о наших ведущих тренерах и спортсменах — всех тех, кто помог ему стать в ряд сильнейших мотокроссменов мира.

 

К ЧИТАТЕЛЮ

 

Наверное, у каждого наступает в жизни момент, когда неудержимо начинает притягивать к себе чистый лист бумаги. Но, задумав эту книжку, я вдруг засомневался. А есть ли у меня, что сказать людям? Ради чего я берусь за непривычное для меня дело?

Более полутора десятилетий отдано мною мотоспорту. Много это или мало? Если соразмерить с нашим стремительным веком, 15 лет - не такой уж большой отрезок времени. Но в пределах человеческой жизни это и не так уж мало. За полтора десятилетия я вырос от новичка до мастера спорта международного класса. Вот и выходит, не такой уж это малый срок - целых 15 лет... Так о чем же мне рассказать людям, тем сотням, тысячам молодых ребят, влюбленных в мотоспорт, который - и я этому очень рад - становится все популярнее у молодежи?

Когда я задумался над этим, вспомнились почему-то свои первые шаги в спорте. Тогда я и сотни подобных мне парней жадно искали в газетах и журналах сообщений о гонках, рылись в библиотеках в надежде найти книги о любимом виде спорта, но, к сожалению, находили их не так уж часто. А если бы было побольше таких книг, умных, добрых советчиков, мудрых учителей, может быть, более - нет, не легким, спортсмены легких путей не ищут, - а более прямым что ли оказался бы путь многих из нас в большой спорт, а другие - и таких тоже немало - не бросили бы им заниматься после первых неудач?..

Вот и решил я посвятить этот скромный труд мотоциклетному спорту с тем расчетом, чтобы он помог юным энтузиастам узнать что-либо новое, почерпнуть те знания, которые не найдешь в обычных технических учебных пособиях, чтобы они яснее себе представили не только лицевую, но и обратную сторону медали победителя, на которой в любом виде спорта незримо начертаны только два слова — упорство и труд. Да, любой спорт - это упорство и труд, труд, как говорится, до седьмого пота, без жалости к себе.

Разумеется, книжка моя - не история отечественного мотоспорта и, тем более, не автобиография. Но я постараюсь обрисовать основные этапы мотоспорта и свой путь в нем, проследить, как советские спортсмены неуклонно совершенствовали свое мастерство, как, наконец, довели его до уровня мирового класса.

И  еще  одно  замечание:   если  кто-то  из начинающих спортсменов надеется  найти  здесь  рецепты,  как стать чемпионом мира по мотокроссу,- ему придется разочароваться. Не потому, что я держу их в строгой тайне. Просто их не существует. У каждого, кто отважится покорить вершину спортивного мастерства, должен быть свой путь. И отыскать его он должен сам. Однако в трудном и долгом процессе становления спортсменов есть и общие закономерности. Рано или поздно каждый открывает их для себя. Об этих обязательных правилах, порой маленьких, но очень важных «секретах» я обещаю рассказать читателю.

Да, я люблю мотоспорт и страстно желаю, чтобы его полюбили другие. И если моя книга поможет кому-то сориентироваться в огромном мире профессий, специальностей и увлечений, значит, писалась она не зря. 

Автор

 

 

ВСЕ НАЧИНАЕТСЯ С ДЕТСТВА

 В пятидесяти семи километрах от Ленинграда есть небольшая железнодорожная станция - Вырица. Вдоль тихой речки Оредежи - притока Луги - вытянулся наш поселок, сам такой же тихий, что-то среднее между маленьким городком и большим селом. Бревенчатые домики, за ними - огороды с рублеными баньками, поленницы колотых дров, у щелястых заборов бродят куры. А вечерами, когда нежаркое солнце садится за дальний лес, идет по улице стадо, и хозяйки ласковыми голосами зовут от ворот и калиток своих буренок и пеструх. Клубится над улицей пыль, вся пронизанная золотыми лучами. А кругом, насколько глаз хватает, стоят задумчивые леса, сиренево светятся заросли вереска. И все это будто бы накрыто сверху по-северному неярким куполом неба.

Так уж сложилась судьба, что привелось мне много поездить по белу свету. Бывал и в Соединенных Штатах Америки, и на Кубе, во Франции и в Испании, в Италии и Бельгии... Сколько же красивых мест на земле! Но краше вот этого уголка для меня нет. Это - моя родина. Здесь я родился и вырос, отсюда ушел в жизнь.

Наверное, была все-таки закономерность в том, что я стал мотоспортсменом. Отец мой, Анатолий Павлович, ветеран Великой Отечественной войны, работал шофером, а оба моих брата, старший - Виктор, и младший - Шурик, как и я, с самого детства бредили машинами, мотоциклами. Как и у меня, это определило их дальнейшую жизнь. Виктор стал шофером, Шурик механиком, а теперь и тренером команды Ленинградского спортивного клуба армии по мотокроссу. С самого раннего возраста отец приучал нас к труду. Ни он, ни мама, Анна Михайловна (она медицинская сестра), никогда не сидели без дела и нам находили занятия. Вместе с родителями мы вскапывали огород, а потом окучивали картошку, задавали корм и поили корову, кололи дрова, топили печь, ходили на сенокос, часто бывали на рыбалке, совершали вылазки в лес по грибы и ягоды... На игры времени оставалось не так уж много. Помнится, любимым нашим развлечением был велосипед. Эксплуатировали мы его нещадно, поскольку был он у нас один на троих. Сейчас, с теплотой вспоминая этот старенький, изрядно потрепанный «велик», я прихожу к выводу, что именно с него и начался для меня путь в мотоспорт. От велосипеда, пожалуй, берет свое начало та одна, «но пламенная страсть» - любовь к двухколесным машинам.

В школе любимыми предметами были - физика, география, геометрия, физкультура и уроки труда. И как же мне все это пригодилось позже! Без точных наук в технике далеко не уедешь. География будоражила фантазию, манила посмотреть мир своими глазами. В спортзале я учился управлять своим телом, не бояться физических нагрузок, а в столярной мастерской мои руки привыкали управляться с инструментами, обретали умение делать полезные вещи. И то, и другое стало потом хорошей основой для моих занятий мотоспортом.

Когда мне исполнилось тринадцать, в доме появился мотовелосипед - отец купил его, чтобы ездить на работу. Это было уже совсем близко к мотоциклу - ведь что там ни говори, у этой машины был пусть слабенький, но самый настоящий двигатель. Когда отец возвращался домой, мы выпрашивали у него мотовелосипед. Сразу за нашим домом начиналась большая поляна, вся в кочках и рытвинах. Мы с братьями по очереди штурмовали эту природную трассу. Скатывались с косогоров и взбирались на них, перебирались, не слезая с седла, через небольшие овражки, крутили «змейки» по извилистым тропкам. Это было подобием будущих кроссовых трасс. Впрочем, тогда мы ровным счетом ничего не знали о существовании мотокросса. Просто нам нравилось на скорости преодолевать различные препятствия, и даже умудрялись совершать небольшие прыжки, намеренно отыскивая на тропинке естественные трамплины.

Бедный наш мотовелосипед! Он, конечно, не был рассчитан на подобную езду и, наверное, скоро бы рассыпался, если бы не наши дружные усилия: большая часть времени, которое мы посвящали ему, уходила, на ремонтные работы. Лучше всего это получалось у Шурика, уже в детстве руки у него были «золотые». К великому горю, велосипед вскоре украли. Тогда и родилась у нас мечта о покупке настоящего мотоцикла. Старший брат Виктор после окончания восьмого класса пошел работать слесарем, и из его зарплаты каждый месяц стали откладываться небольшие суммы на мотоцикл. Наконец-то в один прекрасный день - это был и в самом деле один из прекраснейших дней в моей жизни - отец с Виктором ввели во двор мотоцикл, самый обыкновенный «Ковровец».

Сколько же счастья доставил он нам! На нем мы исколесили все окрестности нашего поселка. Ребята, глядя на нас, тоже стали покупать мотоциклы, и по вечерам мы собирались большой компанией за речкой, где было много воронок от бомб. Мы проложили там коротенькую трассу метров в двести и тренировались, учились брать подъемы и спуски. Особенно трудно было преодолевать небольшой ручей, за которым начинался крутой подъем.

Хотя увлечение техникой и захватило нас всех, о серьёзных занятиях мотоциклетным спортом мы не очень-то задумывались. Но однажды приходит вечером с работы Виктор и говорит, что в воскресенье в Юкках состоится чемпионат мира по мотокроссу.

- Самые лучшие гонщики из многих стран будут соревноваться. Поедем?

- Поедем!

Юкки - предместье Ленинграда, где проложена трасса для «адских водителей». Знать бы мне тогда, что спустя несколько лет каждый бугорок, каждая самая малая выемка будут мне знакомы на этих зеленых холмах! Тысяч двести зрителей, а может быть, и больше собралось здесь в тот памятный день. И не только ленинградцы. Народ съехался чуть ли не из всех республик Союза. Кто на мотоциклах, кто на автомобилях, а кто на поездах приехал, на самолетах прилетел — с женами, с детьми... Мы расположились, как нам показалось, вблизи самого интересного участка трассы - у крутого подъема на холм. Отсюда же были хорошо видны и старт-финиш, и закрытый парк с разноцветными палатками и машинами.

 

1970 год.

 

 

С утра была тренировка, а потом парад-открытие соревнований. Гонщики в ярких костюмах и разноцветных шлемах с козырьками, в мотоботах, туго обтягивающих икры, каких-то особых, невиданных до сих пор мною, перчатках, выезжая на мотоциклах, держали в руках флаги своих стран, приветствуя болельщиков. Были исполнены гимны всех государств - участников соревнований. Сколько уже лет прошло после первого того кросса, в котором я участвовал в роли зрителя, а до сих пор не могу вспоминать о нем без волнения. Я не оговорился, именно участвовал. Уверен, каждый, разумеется, не случайный свидетель гонки, а истинный любитель мотоспорта не просто наблюдает за разворачивающейся на трассе борьбой, а вместе с гонщиками, пусть мысленно, преодолевает трудную дистанцию, радуется успеху, переживает неудачи, испытывает счастье победы. Помнится, мне даже страшновато стало, когда я увидел, как в клубах дыма и пыли выровненные на старте в линеечку гонщики вдруг сорвались с места, смешались и плотной разноцветной массой помчались по все суживающемуся коридору - каждому хотелось первым вырваться на трассу. Но сделать это удалось лишь одному, и внимание болельщиков сразу переключилось на гонщика в бело-зеленой майке. Казалось, что изрытая колдобинами и рытвинами, круто взлетающая на склоны холмов и ныряющая в овраги трасса превратилась вдруг, по крайней мере для этого отчаянного парня, в ровное и гладкое шоссе - так легко и непринужденно шел он по ней. 

На наших глазах свершалось какое-то волшебство. Там, где многие сбрасывали газ, притормаживали, с натугой преодолевая препятствие, этот гонщик словно бы порхал на невидимых крыльях. Трудно было уловить, когда он переключает передачи, прибавляет или замедляет скорость. На крутых поворотах он не опускал ногу на землю, ища опоры, а лишь изящно «работал» корпусом, заваливая машину внутрь виража, потом, как на стременах, приподнимался на подножках и шел стоя, слегка расслабив колени. А то вдруг вздыбливал мотоцикл, и он мчал его на заднем колесе. На трамплинах его будто выстреливала высоко в воздух невидимая катапульта, и он буквально парил в воздухе. А когда приземлялся, машина не грохалась тяжело и шумно о грунт, а все с той же скоростью стремительно мчалась вперед.

Нет, это был не случайный лидер, а настоящий мастер дела. «Лидирует бельгиец Жоэль Робер»,— объявили по радио. Он пришел на финиш первым и досрочно выиграл чемпионат мира.

Мне удалось тогда протиснуться сквозь толпу и поближе разглядеть чемпиона. Он только что стянул со взмокшей головы шлем и очки и теперь пил прямо из горлышка минеральную воду. Потом стал лить ее на разгоряченное, покрытое слоем пыли лицо. Струйки воды бежали по лбу и щекам, а он совсем не был похож на какого-то особого героя — обыкновенный парень. Коротко подстриженный мальчишеский чуб, смешно оттопыренные уши, по-девичьи полные губы. На какое-то мгновение он задержал на мне свой взгляд, озорно подмигнул и тут же отвернулся. Я смутился и отошел.

А потом был второй заезд. Собственно, Роберу делать в нем было уже нечего, он досрочно завоевал почетное звание чемпиона мира, но он вышел на старт и добросовестно «открутил» положенные круги трассы. На финиш на этот раз он пришел вторым, вслед за спортсменом в красной майке - Виктором Арбековым. Впрочем, тогда мне эти имена ничего не говорили, но одно я понял хорошо: раз эти ребята могут так здорово ездить, почему бы не попробовать и мне? Если могут они, значит, смогу и я.

В тот день я твердо решил стать мотогонщиком.

 

 

1974 год. Валкенсваард (Голландия). Г.Моисеев № 38.

 

 ЛИХА БЕДА НАЧАЛО

Стремясь осуществить свою мечту, я отправился в Ленинградский Дворец пионеров и школьников. Обратился к тренеру. Он посмотрел на меня удивленно - откуда, дескать, такой взялся - и ответил, что я опоздал, что группы уже укомплектованы. Сильно я тогда расстроился. Мне все как-то не верилось, что придется ни с чем уезжать домой, и я, как неприкаянный, бродил по внутренним дворикам Аничкова дворца, подолгу простаивал на набережной Фонтанки, ревниво вслушиваясь в рокот мотоциклетных моторов, что прорывался на улицу из-за старинных колонн. Набравшись смелости, подходил к дверям мастерской, где ребята возились с мотоциклами. Но переступить порог стеснялся. И тут я снова попался на глаза тренеру Кириллу Александровичу.

      - Вот что, парень,- сказал он мне тогда. - Приходи-ка через месяц. Может быть, что-нибудь придумаем. Через месяц я снова был во Дворце.

      - Пока ничем не могу тебя порадовать,- вздохнул Кирилл Александрович. - Загляни еще через месяц. Глядишь, и повезёт тебе, освободится местечко. Записываются в секцию много, но не все выдерживают до конца...

И снова этот холодный осенний месяц я самостоятельно постигал азы мотоциклетной науки. Ведь ничего не знал толком, - какой режим задавать мотору в различных ситуациях, как «работать» корпусом, ногами. Мною руководило тогда лишь страстное желание испытать ни с чем не сравнимое чувство радости при быстрой езде. Ездить-то я, конечно, научился в общепринятом смысле этого слова, но, разумеется, понимал: это далеко не то, что требуется от спортсмена. О каких-нибудь кружках или курсах ДОСААФ, которых сегодня предостаточно, я тогда и понятия не имел (возможно, они и были у нас), поэтому в начале ноября вновь отравился в Ленинградский Дворец пионеров и снова предстал перед Кириллом Александровичем. Видимо, его и удивляло и радовало мое фанатическое стремление попасть в секцию, и хотя он снова отказал мне, но уже с изрядной ноткой сожаления в голосе.

- Знаешь, парень, давай еще через месяц. Видишь, как все получается...

Ладно, через месяц, так через месяц. Явившись во Дворец в очередной раз, я наконец услышал:

- Завтра мы выезжаем в Озерки на тренировку. Наши новички в первый раз попробуют себя на трассе. Если хочешь, приезжай, посмотри...

«Если хочешь»... Еще бы не хотеть! Нет, мне не сказали, что завтра испытают меня на трассе. «Приезжай, посмотрим...» Но и это было счастьем.

Назавтра я одним из первых оказался во Дворце. Помогал ребятам грузить мотоциклы в грузовик и все не мог дождаться, когда же поедем.

Трасса в тот зимний денек встретила нас изрядным морозцем и сильным ветерком. Ребята сжимались от холода, а я, кажется, начисто забыл о нем. Стоял и смотрел, жадно впитывая все, что происходит, пытаясь во всём разобраться самостоятельно, да так закоченел, что зубы начали морзянку выбивать. В душе надеялся, что мне тоже разрешат проехаться по трассе и что сделаю я это - с моим-то опытом! - лучше многих ребят. Во всяком случае, лицом в грязь не ударю, и Кирилл Александрович, тренер, сразу увидит, от какого таланта он столько времени отказывался. Но серенький зимний день уже клонился к вечеру, ребята один за одним «откатывали» свою программу, а мне никто ничего не предлагал. И вдруг... Одна из спортсменок - позже я узнал, что это была Галя Иванова, уже довольно известная гонщица,- обратилась к Демянскому:

- Целый день мальчик стоит на холоде, смотрите, как замёрз! Пусть проедется, согреется...

- Не торопись, Галя,- улыбнулся Демянский.- Сам все вижу. Сейчас настанет и его очередь. Шахов,- поманил он пальцем одного из ребят.- Отдай новенькому мотоцикл. Как тебя зовут? - обратился он ко мне.- Геннадий Моисеев. Прекрасно. Пусть Геннадий Моисеев покажет нам свое искусство.

 

1977 год.

 

 Как я волновался целый день, пока дожидался своей очереди, хотя мне никто ничего не обещал, а тут вдруг и волнение улетучилось, и про холод позабыл. Мигом сбросил пальто. Ребята подали шлем и краги. С каким удовольствием натягивал я на себя эту амуницию! Вот только мотобот не было и, конечно же, кожаных брюк - мечты всех начинающих гонщиков. Сел я на еще горячий мотоцикл, и у меня хватило хладнокровия тронуться с места спокойно. А вот потом не выдержал. Знал, что все на меня смотрят, что, может быть, решается моя судьба, и не удержался, захотелось показать все, на что способен. А впереди по трассе шел Борис Столяров, который уже выступал по группе взрослых. В сравнении со мной - мастер. Но что мне тогда было до этого? Я вдруг подумал, что легко его могу догнать и обойти, прибавил газу, мотоцикл взревел и так стал бросать меня по рытвинам, что я еле держался в седле. Борис был все ближе и ближе, а кочек на трассе почему-то все больше. На обледеневшем участке заднее колесо машины занесло, я не удержал ее и упал. Но быстро поднялся на ноги, поставил мотоцикл на колеса, завел двигатель, поехал... Закончив круг, подъехал к финишу. Кирилл Александрович с тревогой в голосе спросил первым делом, не ушибся ли я, а потом ободряюще похлопав меня по плечу, добавил:

- Считай, что экзамен выдержал. Приходи в секцию. Толя Коптев передаст тебе свой мотоцикл, поможет наладить. Одним словом, приступай к занятиям. Вот так начал я заниматься мотоспортом в Ленинградском Дворце пионеров имени А. А. Жданова, который стал для меня и до сих пор остается вторым домом.

 

 

Владимир Кавинов, Геннадий Моисеев и Анатолий Овчинников.

 

 

ВВЕРХ ПО ЛЕСТНИЦЕ

 

О гонщиках, которые в своем мастерстве доросли до участия в чемпионате мира, порой приходится слышать: «А чего им не кататься? Садись на готовенькую машину, надевай белые перчатки и жми на всю железку...» Действительно, за каждым из нас закреплены высококвалифицированные  механики,   которые   занимаются   подготовкой мотоциклов к соревнованиям. Можно быть уверенным, что с учетом особенностей очередной трассы они  подберут и  оптимальное  сочетание  передаточных  чисел в трансмиссии, отрегулируют карбюратор и зажигание, одним словом, сделают все необходимое и самым наилучшим образом. Кроме того, не следует забывать, что и фирмой, которая выпускает мотоциклы, употребляются все имеющиеся в её распоряжении средства, чтобы машина была на уровне лучших образцов.

Но в то же время я знаю, что самые титулованные кроссмены не хуже своих механиков разбираются во всех тонкостях подготовки мотоцикла к состязаниям, по едваприметным  признакам  могут определить  неполадки в работе двигателя. Всё это приходит к ним в процессе многолетнего труда, после неудач и поражений, после многих бессонных ночей, проведенных в мастерской наедине со своей машиной.

Мой путь в мотоспорт в этом отношении ничем не отличался от того, которым шли сотни тысяч таких же ребят, полюбивших мотоцикл.

После восьмого класса я пошел работать учеником электромонтажника. В шесть утра садился в Вырице на электричку и ехал на работу в Пушкин. А вечером - в Ленинград, во Дворец пионеров, или же на трассу в Озерки. И там уж до самой поздней ночи, лишь бы успеть на последнюю электричку. Часто случалось так, что в ней я засыпал, и будили меня где-нибудь на последней остановке. Домой приходилось добираться пешком. Поспишь часа два, поешь наспех и опять в дорогу. А перед соревнованиями порой и ночевать оставались в мастерской, Спать укладывались прямо на верстаках.

С первых же дней занятий в секции у меня появились хорошие друзья - Анатолий Долинкин, Владимир Воскресенский, Владимир Аксель, другие ребята. С ними я проходил азы мотоциклетной науки, учился мастерству, терпению, всем тем большим и малым премудростям, которые так необходимы мотогонщику.

Впервые в официальном зачете К. А. Демянский разрешил мне участвовать зимой 1965 года. Ушел я со старта десятым. В середине заезда обнаружил неполадку в работе двигателя. Как ни пытался вращать рукоятку газа, сбрасывая обороты, ничего не получалось. Но сходить с дистанции не стал, так и ехал на полном газу, притормаживая на самых опасных местах. На финиш пришел шестым. Для первого выступления это было хорошо, если еще учесть, что гонщики с большим опытом, чем у меня, оказались за мной. Стал разбираться, почему так странно вел себя мотоцикл. Оказалось, замерз дроссель карбюратора. Вывод сделал сам: надо лучше готовить машину к соревнованиям.

Раньше я, бывало, удивлялся: как это большие шахматисты помнят все свои партии, которые привелось когда-либо сыграть? Теперь же, когда сам много лет отдал спорту, мне не кажется это странным. Во многих сотнях соревнований привелось участвовать за эти годы. Разные трассы, различный состав участников, каждый раз совершенно новые ситуации. Но каждую гонку помню от начала до конца, до мельчайших подробностей. Взять хотя бы первенство Ленинграда в 1966 году. Разумеется, выступал я тогда еще в группе юношей, но старт нам давали общий с мужчинами. Только дистанция была покороче. С Кириллом Александровичем мы договорились, что если я успешно выступлю в группе юношей, то буду продолжать гонку со взрослыми. Правилами это разрешалось.

Себе я поставил тогда такую цель: постараться выиграть гонку у своего друга Анатолия Долинкина. Для меня это была своеобразная ступенька на длинной лестнице совершенствования мастерства — ведь Толя считался лучшим кроссменом среди моих ленинградских сверстников. После старта впереди Долинкина оказалось несколько спортсменов взрослых. Вскоре я догнал Долинкина и пристроился за ним. На каждом казавшемся мне удобном месте я пытался его обойти, но никак не удавалось. И только на самом финише мой мотоцикл на полколеса опередил его машину. Победа! Но ведь это означало, что я должен продолжать гонку уже со взрослыми. Кирилл Александрович энергично махал мне рукой: «Давай дальше!» Значит, еще двадцать минут борьбы. А впереди шли Сидоренко, Севостьянов и Сироткин. Имена это были достаточно громкие, но я решил дерзнуть и на финише был первым. Так я впервые стал чемпионом Ленинграда среди юношей и среди взрослых.

В том же шестьдесят шестом мне посчастливилось стать призером чемпионата страны среди юношей. На этот раз я выступал в классе мотоциклов 175 куб. см. Спор решался в трех гонках, по сумме результатов которых и должен был определиться победитель. Первая гонка началась для меня счастливо - я лидировал. Но, когда оставался всего один круг, после прыжка я врезался в мотоцикл Саши Голошевича, который упал и не успел убрать машину с трассы. От столкновения я вместе с мотоциклом полетел в сторону от наезженной трассы, попал в болото и, выбравшись оттуда, финишировал лишь пятым.

В следующем заезде не выдержал нагрузки мой «Ковровец» — «покатался на мне, теперь меня покатай». Пока я толкал мотоцикл в закрытый парк, совсем поостыл. И стал прикидывать в уме, а есть ли у меня шансы выполнить поставленную тренером задачу — стать призером? Получалось, что еще не все потеряно. Но надо было хорошенько потрудиться в третьей решающей гонке. И вот последний старт. Приведенная в порядок машина выполняет все мои желания. Вскоре я возглавляю гонку и прихожу на финиш первым. По сумме же результатов всех гонок я занял третье место. Это была первая моя «бронза» на чемпионате страны, и, следовательно, задачу, поставленную передо мной тренером, я выполнил.

После соревнований Михаил Иванович Кедров, руководивший в ту пору подготовкой кроссменов страны, объявил, что меня включат в состав кандидатов в сборную команду СССР и осенью придется ехать на тренировочный сбор в Сухуми. Нечего и говорить, сколько радости доставили мне эти слова. Значит, тренеры усмотрели в моих выступлениях какое-то рациональное зерно, значит, эти скромные успехи не случайность и можно надеяться со временем войти и в сборную.

 

Геннадий Моисеев и Юрий Игнатьевич Трофимец.

 

 

Сколько нового, интересного было на сборах! Мне выдали новенький «Чезет» и амуницию гонщика. Нас обучали самым современным техническим приемам езды на мотоцикле. А главное, каждый день мы выходили на трассу вместе с такими признанными мастерами мотокросса, как Григорьев и Драугс, Калькис и Клявиньш, Казаков и Шинкаренко... Здесь я познакомился с замечательным спортивным педагогом Юрием Игнатьевичем Трофимцом, с которым и по сей день нас связывает крепкая дружба.

В заключение сборов проводились две гонки - своеобразный экзамен. Я выступал со взрослыми спортсменами и оба раза приходил на финиш всего лишь десятым. Настроение сразу испортилось: вряд ли с такими результатами можно рассчитывать на включение в сборную. Однако моя езда и результаты, видимо, оказались удовлетворительными: в список членов сборной попала и моя фамилия. Домой ехал радостный и необычайно гордый таким успехом. Едва переступил порог родного дома, мать протянула повестку в военкомат. Итак, военная служба, которую я ждал с нетерпением. Она манила меня еще с детства романтикой боевых традиций наших славных Вооруженных Сил. Запомнились мне и рассказы отца - ветерана Великой Отечественной. Да и какой мальчишка не мечтает стать воином! И игры-то у нас самые любимые были — «в войну», и фильмы больше всего нравились те, что показывали героизм советского солдата. А разве спорт, который так увлек меня, не был подготовкой к этой важной и ответственной поре в жизни каждого гражданина нашей страны? Он придал мне физической силы, закалил волю, научил разбираться в устройстве механизмов, владеть современной техникой. Вот только как быть со спортом? Но тревожился я, как оказалось, напрасно; командование, хорошо зная о моём увлечении и первых успехах, вовсе не собиралось отлучать меня от мотокросса. Ведь владение спортивной техникой позволяет быстро освоить военные машины, помогает стать отличными водителями гусеничных и колёсных тягачей, бронетранспортеров. Мне предоставили возможность продолжать занятия мотокроссом в спортивном клубе Армии (Ленинград).

Меня и прежде восхищало мастерство армейских спортсменов: хоккеистов и баскетболистов, мастеров кожаного мяча... Но, конечно, более всего я преклонялся перед искусством гонщиков, которые выступали в алых рубашках с пятиконечной звездой на груди. Именно в армейских клубах выросло целое созвездие замечательных мастеров скорости - людей беспредельно смелых, блестяще владеющих техникой, обладающих большим опытом участия в самых ответственных состязаниях. А сколько среди них чемпионов страны, призеров и победителей крупнейших международных соревнований!

В армейском клубе мне было чему поучиться у моих старших товарищей. Да и моим наставником стал здесь замечательный спортивный педагог Сергей Максимович Сергеев - в прошлом известный гонщик. Он требователен и порой суров, но за всем этим кроются огромная любовь к мотоспорту и редкое умение воспитать из подающего надежды спортсмена истинного мастера. И сегодня мотоциклетная команда спортивного клуба Армии (Ленинград) — одна из лучших в стране.

Забегая вперед, скажу, что и по сей день я в рядах наших Вооруженных Сил. Когда закончил срочную службу, не смог расстаться с полюбившимся мне военным укладом жизни, с его порядком и дисциплиной, высокой организованностью. В армии я  вырос от рядового до прапорщика, а теперь стал офицером. Радостно сознавать, что вместе со мной здесь несут службу друзья по  Дворцу   пионеров - Павел    Рулев,    Анатолий    Бочков, братья Опатович и мой брат, механик Александр Моисеев. Как и прежде мы вместе переживаем неудачи, радуемся успехам друг друга, совершенствуем свое спортивное мастерство.

 

 

СОВСЕМ НЕМНОГО ИСТОРИИ

 Сегодня трудно себе представить городскую улицу, шоссе и даже проселок без мотоциклов. А между тем всего лишь несколько десятилетий отделяет нас от того времени, когда этой машины не существовало даже в замыслах конструкторов. Но вот что интересно: лишь только появившись в обиходе, машины сразу же были использованы в состязаниях. Правда, первое применение их в спортивных целях было необычно. В самом начале нынешнего века в Англии поклонники технической новинки решили доказать, что мотоцикл ничуть не хуже лошади. Произойди состязание на дороге, кто знает, быть может, его и выиграли бы мотоциклисты. Но спор был особый: гнали лису. В погоне участвовали десятка три охотников. Половина - на лошадях, половина - на мотоциклах. Конечно же, рыжая помчалась, спасаясь от преследователей, напрямую через поле - по рытвинам и ухабам. Уже через несколько минут авторитет нового «чуда XX века» был основательно подорван - все машины из-за различных поломок вышли из строя.

А ведь это, по сути, был первый мотокросс. Вскоре, конечно, о нем позабыли. И только много лет спустя, когда инженеры сконструировали мощные моторы, сделали легкой, но очень прочной ходовую часть машины, снабдили ее эластичной подвеской, стало возможным возвращение к мотокроссу. А о том злополучном состязании мотоцикла с лошадью мы вспоминаем сегодня, лишь когда называем двухколесную машину «стальным конем», а мотокросс «высшей школой верховой езды». Конечно, меня можно заподозрить в пристрастии, но ведь мотокросс и впрямь «высшая школа» мотоциклетного спорта. Он содержит в себе элементы чуть ли не всех видов соревнований. Здесь есть и скорость, характерная для шоссейно-кольцевых гонок, и преодоление бездорожья, которым отличаются многодневные соревнования, а головокружительные виражи кроссовых трасс вовсе не уступают трековым.

Я вспоминаю сейчас многих и многих наших великолепных гонщиков, которые в разное время достигли вершин спортивной славы в том или ином виде гонок. И убеждаюсь, что все они начинали с кросса: двадцатикратный чемпион Советского Союза знаменитый кольцевик Николай Севастьянов, чемпионы мира по мотогонкам на ледяной дорожке Габдрахман Кадыров и Сергей Тарабанько и многие другие.

Было у мотокросса поначалу одно уязвимое место. Его трасса прокладывалась по гигантскому кольцу протяженностью порой до 25—30 километров, так что зрители видели гонщиков лишь на старте и финише. Но потом устроители соревнований решили проводить состязания по кольцу на укороченной до полутора-двух километров трассе. И хотя дистанция осталась достаточно длинной, вся борьба теперь проходит на глазах у болельщиков. Двадцать - двадцать пять «витков» приходится делать сегодня в одном заезде гонщику. Вот он вырвался со старта вперед, возглавил гонку. Вот его настигли преследователи, обошли. Но и нового лидера кто-то догоняет и пытается обойти на крутом вираже, но не вписывается в поворот, падает. Что ж, риск тоже не должен переходить границу благоразумия. А лидер тем временем в гордом одиночестве мчится к финишу, и теперь уж совсем близко эта желанная черта. Но что там у него случилось с двигателем? Заглох. И вот уже неудачник соскакивает с седла и тащит за собой своего строптивого «стального коня». А первым финиширует тот, кто не очень-то рисковал, сумел сберечь и мотоцикл, и собственные силы. Закономерный финал гонки? Да, конечно же, нет. Все могло быть иначе. Могла бы до конца выдержать нагрузку машина недавнего лидера. Мог бы и не упасть тот смельчак на повороте. Могло быть еще много других вариантов. Тем-то и интересен мотокросс. И все это происходит на глазах у тысяч зрителей. Вот что такое современная короткая трасса. Вот почему сегодня у мотокросса столько приверженцев.

У нас в стране различные мотогонки с давних пор пользуются большой популярностью у молодежи. Чуть ли не каждая секция, автошкола и спортивно-технический клуб ДОСААФ культивируют этот вид спорта, А ведь у нас их, можно сказать без преувеличения, буквально тысячи. Особенно массовыми мотосоревнования бывают во время Спартакиад народов СССР, когда на старты выходят сотни тысяч спортсменов. Достаточно заглянуть в спортивный календарь, чтобы убедиться - раздел, посвященный мотокроссу, всегда наиболее обширен, насыщен множеством соревнований различного ранга, отличается весьма широкой географией.

Однако на международную арену наши кроссовики вышли далеко не сразу. Для начала попробовали свои силы у себя дома, пригласив в гости ближайших соседей - ведущих гонщиков Германской Демократической Республики, Польши и Чехословакии. Результат этой встречи был неожиданным как для хозяев, так и для гостей. Лишь одна медаль, завоеванная чехословацким спортсменом М. Соучеком в классе мотоциклов 125 куб. см, «уехала» за рубеж. Во всех остальных классах машин победили наши ребята.

Хотя успех и обнадеживал, в первом чемпионате мира в 1962 году наши ребята все же не участвовали. Чемпионом стал швед Торстен Халльман. Но уже на следующий год трое советских спортсменов — И. Григорьев, В. Арбеков и В. Горулько - вышли на старт чемпионата мира. И снова результат превзошел все ожидания. Нет, пока еще никто из советских гонщиков не выбился в чемпионы. Итог выступлений Арбекова и Горулько был более чем скромным - в длинном табеле о рангах мирового первенства они заняли соответственно 22 и 23 места. Но Игорь Григорьев произвел настоящую сенсацию. Он первым из советских кроссменов поднялся на пьедестал почета, правда, пока на его третью ступеньку, и получил бронзовую медаль международной мотоциклетной федерации (ФИМ), на которой по-латыни выбита надпись «За мужество и мастерство».

Об этом замечательном нашем спортсмене и просто человеке мне хочется рассказать особо. И не только потому, что ему принадлежит приоритет в покорении нашими ребятами «мотоолимпа». В пору расцвета спортивного таланта Игоря постигло большое несчастье. Но и в беде, с которой справится далеко не каждый, он остался таким же мужественным, каким всегда видели его на трассе.

Игоря не назовешь баловнем судьбы. В 1951 году он впервые сел на мотоцикл, а золотую медаль чемпиона страны завоевал лишь семь лет спустя и подтвердил чемпионское звание еще семь раз. Но чтобы одолеть следующий рубеж - добраться от первой медали чемпиона СССР до мировой «бронзы»,- Игорю понадобилось шесть лет. В двух следующих чемпионатах мира он неизменно входил в десятку лучших гонщиков планеты. Но на старте очередного сезона его имя вдруг исчезло из протоколов крупнейших состязаний, из газетных репортажей. Заболел, что-то не ладится с машиной? Нет, много хуже. На одной из тренировок, на которых Игорь всегда, как говорится, «выкладывался» полностью, у его мотоцикла заклинило рукоятку газа. На беду, это случилось на крутом подъеме, где трасса проходила по краю крутого обрыва. Надо было бы, наверное, бросить машину, оттолкнувшись от неё, мягко упасть, как это умеют делать опытные гонщики. Но, видно, он пожалел свой боевой мотоцикл и попытался дотянуть до гребня, который был уже совсем близко. Не удалось. Через какую-нибудь секунду вместе с машиной он рухнул в овраг. В результате падения Игорь получил серьезнейшую травму. Вот как ее охарактеризовали медики: перелом позвоночника с полным разрывом спинного мозга, паралич ног, сотрясение мозга, открытые переломы рук, восемь сломанных ребер. Кажется, только смерть может быть страшнее. А может быть, легче было бы умереть? Двенадцать суток врачи вели борьбу за его жизнь. За это время трижды пришлось выводить Игоря из состояния клинической смерти. Искусство врачей, могучий организм спортсмена победили. Смерть отступила, но Игорь потерял способность двигаться. Приговор был жестоким и беспощадным: жить навечно прикованным к постели.

Вот тут-то и проявился истинно чемпионский характер Игоря. В течение трех лет он буквально истязал себя тренировками на специальных снарядах. У него всегда было много друзей, и все эти три года они были рядом с ним, во всем помогали ему, Его недуг неизлечим; сотни, быть может, тысячи людей до него были вынуждены смириться со своей участью. Игорь не смирился. Он двигается - пусть на костылях, на коляске, но двигается. А значит, и живет полнокровной жизнью, приносит пользу людям. Конечно же, он остался в любимом спорте. Занимается с молодежью, выступает в печати, пишет книги, бывает на всех крупнейших соревнованиях... И, признаться, когда я, вырвавшись из стартовой свалки, вижу его у самой трассы пристально следящим за ходом гонки, у меня будто бы прибавляется сил и уверенности в победе.

Уже через год после начала, положенного Григорьевым, вновь на третью ступеньку пьедестала почёта поднялся советский спортсмен. Это был Арбеков. Виктор совершил просто гигантский прыжок, перебравшись с 22 места, занятого им в предыдущем чемпионате мира, на третье. А ещё через год — в 1965-м, он стал чемпионом мира. Думается, это было величайшим событием в нашем отечественном мотоспорте, значение которого трудно переоценить даже сегодня, спустя многие годы. Виктор помог всем - руководителям, тренерам, спортсменам, сотням тысяч болельщиков - преодолеть некий психологический барьер. Оказалось, что ничего страшного нет, что наши ребята вполне могут замахиваться на мировую корону. Именно после победы Виктора Арбекова все окончательно поверили в наши возможности в мотокроссе, а тренеры, теперь уже не сомневаясь, стали брать на прицел верхнюю ступень мирового пьедестала почета.

 

1972 год. Гран-При Франции. №1 Жоэль Робер и № 14 Геннадий Моисеев.

 

Мне посчастливилось выступать с Виктором не раз на самых ответственных трассах, а в шестьдесят седьмом и шестьдесят восьмом - даже на чемпионатах мира. Я тогда еще был начинающим спортсменом и занимал места где-то между десятым и пятнадцатым. И многому учился у своего старшего товарища. Мне нравился его всегда веселый нрав, его упорство в достижении цели, умение бороться до конца даже тогда, когда, кажется, уже никаких шансов на победу нет. Я очень уважаю Виктора за его редкое трудолюбие, благодаря которому ему удалось овладеть высочайшей техникой, за его доброту, с которой он всегда готов прийти на помощь товарищу.

Начинал Виктор свои занятия мотоспортом в Подольском клубе ДОСААФ у молодого, но очень толкового тренера Юрия Комарова. Выступая по группе юношей, Арбеков зарекомендовал себя талантливым гонщиком. Потом он был призван на армейскую службу, зачислен в мотоспортивную команду Центрального спортклуба армии, где и довел до совершенства свое мастерство. Если я не ошибаюсь, Виктор одиннадцать раз становился чемпионом Советского Союза по мотокроссу в различных классах машин. Он и сейчас еще продолжает выступать, поражая всех своим спортивным долголетием, поистине неувядаемым талантом и филигранным мастерством.

Вслед за Арбековым на трассы чемпионата мира вышли советские гонщики Г. Драугс, Л. Шинкаренко, В. Краснощеков, В. Кавинов, П. Рулев... Свои первые шаги на этом нелегком пути сделал и я, но никому не удалось повторить успех Виктора. Следом за ним дважды выигрывает мировое первенство швед Т. Халльман. А потом наступает «эпоха Робера». Чуть позже я расскажу о замечательном бельгийском гонщике Жоэле Робере подробнее, а пока лишь отмечу, что он стал чемпионом мира в 1964 году, но в течение трех лет не смог подтвердить свое высокое звание. Потом у него словно открылось второе дыхание. Начиная с 1968 года, он в течение пяти лет никого не допускал на высшую ступень пьедестала почета. И лишь в 1973 году шведу X. Андерссону удалось отобрать у него высший спортивный титул.

Думаю, что читателям небезынтересно будет познакомиться с основными правилами проведения чемпионата мира по мотокроссу. Это многоэтапные соревнования, участники которых встречаются двенадцать раз. И в каждой встрече стартуют в двух заездах. Таким образом, за время чемпионата мира проводится 24 гонки. Этапы устраиваются в разных странах с начала апреля по август. По традиции каждый чемпионат начинается в Испании, а затем гонщики переезжают из одной страны в другую. Вот, например, в каких странах проводились этапы чемпионата мира 1978 года - Испания, Италия, Чехословакия, Югославия, Австрия, ФРГ, Англия, Франция, США, Швеция, Финляндия и Советский Союз. Этот перечень стран-организаторов этапов может меняться по усмотрению Международной федерации мотоциклетного спорта.

А как же определяется победитель? В каждом заезде, в зависимости от того, каким приходит гонщик на финиш, ему начисляют очки. За первое место - 15 очков, за второе - 12, за третье - 10, за чётвертое - 8, за пятое - 6, и так далее, вплоть до десятого места, за которое гонщик получает одно очко. Все, кто финиширует после него, уже ничего «не зарабатывают». Еще недавно чемпион мира определялся по результатам лучших 13 заездов из 24. Однако эта система не лишена недостатков. Она позволяла спортсмену порой расслабляться, отказываться от борьбы в отдельных заездах в надежде поправить свои дела на последующих этапах. Вот лишь один из примеров, доказывающих, на мой взгляд, несовершенство этой системы. Во всех 24 заездах чемпионата мира 1975 года В. Бауэр (ФРГ) выступал очень стабильно и в сумме набрал больше всех очков. Но чемпионом мира в том году стал Г. Эвертс (Бельгия), потому что по результатам 13 лучших заездов он выглядел лучше других. Уверен, Бауэр тогда пролил пота много больше, чем Эвертс, но заслужил лишь «бронзу».

 

1977 год. Гран-При Бельгии.

 

Начиная с 1977 года введена новая формула. Теперь в зачет идут результаты всех 24 заездов. И каждый, кто хочет выиграть, от начала и до конца борется на пределе своих сил и возможностей. Неудачный старт, падение, неполадки в работе машины - все равно сдаваться нельзя, надо продолжать гонку и постараться «заработать» в ней хотя бы одно очко.

Программа чемпионата распределена по месяцам весьма неравномерно, и порой перерывы между этапами продолжаются лишь одну неделю. Только и хватает времени, чтобы переехать из одной страны в другую.

Как организуется гонка? Попытаюсь рассказать об этом на примере одного из этапов чемпионата мира 1978 года, который проводился у нас под Ленинградом. Накануне всем участникам, а их по существующему положению должно быть не более сорока, было предоставлено время для двух тренировок. Одна из них являлась официальной. Это значит, что от результата, который показал на ней каждый гонщик, зависит его местоположение на старте. Пройдешь дистанцию быстрее всех - стартуешь с наивыгоднейшей позиции, у тебя будет больше шансов с самого начала гонки возглавить ее, или хотя бы войти в лидирующую группу.

Трасса имела длину 2200 метров и на всем протяжении хорошо просматривалась зрителями. А вот сколько раз пройти ее в течение одного заезда, зависело от лидера. Потому что на всю гонку отводилось сорок минут, по истечении которых идущему впереди предоставлялось право сделать еще два круга и затем идти на финиш. Как только победитель заезда пересекал линию финиша, все остальные гонщики, независимо от того, сколько они прошли кругов, тоже должны были заканчивать гонку.

После первого заезда делается часовой перерыв. И снова старт...

Думается, уместным будет сказать несколько слов и о мотоциклах, на которых мы выступаем. Они значительно отличаются от серийных спортивных моделей той же марки, поступающих в продажу. Главное их достоинство - мощность двигателя и чрезвычайно прочная ходовая часть. А экипажную часть конструкторы стараются сделать как можно легче, но не в ущерб её прочности. Масса современной кроссовой машины колеблется в пределах от 90 до 100 килограммов.

Вот, пожалуй, и все, что хотелось мне рассказать об истории развития мотокросса

 

ДОРОГА НА ОЛИМП

Уже на следующий год после включения в сборную команду страны тренеры решили, что пора и мне «понюхать пороху» на чемпионате мира. Нет, меня не собирались заявлять на участие по полной программе. Просто, воспользовавшись правом страны-организатора, допустили к стартам на одном этапе, который проходил в СССР.

Итак, год 1967-й, город Белгород, мой первый старт в одной из гонок чемпионата мира. Впервые я увидел на старте весь цвет мирового мотоспорта не как зритель, а почти как полноправный соперник каждого из соискателей высшего спортивного титула. Волновался ли я? Наверное, да. Но не настолько, чтобы растеряться. Ведь я еще не был обремёнен задачей занять хотя бы призовое место. Знал я и то, что никто не ждет от меня удивительных результатов. Наверное, все это придало спокойствия, позволило вести гонку без нервного напряжения, чувствовать себя более раскованно. Но вместе с тем было понятно, что участие в соревнованиях - не прогулка, что все время за мной будут наблюдать специалисты, тренеры сборной страны в поисках ответа на один-единственный вопрос: «А годится ли Моисеев для настоящего дела?» Значит, следовало предельно собраться, настроиться на серьезную гонку. Видимо, этот «настрой» в сочетании со спокойствием сыграл свою роль: совершенно неожиданно для себя после первого заезда я оказался на финише четвертым.

«Вот тебе и на! - подумалось мне тогда,- что же это, выходит, я могу на равных бороться с сильнейшими гонщиками мира? А ведь я особенно, как говорится, и не выкладывался на дистанции. Просто старался ехать элементарно грамотно, не рисковать без надобности...» Так я думал после этого заезда, чувствуя себя безмерно счастливым. И, признаться, путь на мотоциклетный Олимп показался мне тогда не таким уж сложным.

Но вот второй заезд белгородской гонки. Стоим на старте, и я отыскиваю в радужной мозаике разноцветных шлемов знакомые лица прошлогоднего чемпиона мира шведа Торстена Халльмана, нашего знаменитого Виктора Арбекова. А так ли уж они страшны для меня? Однако у меня хватило благоразумия не кинуться очертя голову в безрассудный поединок со знаменитостями. «Не зарывайся, дружок,- сказал я себе.- Будет вполне достаточно, если ты в этом заезде сумеешь продвинуться хотя бы ёще на одну ступеньку вперед». Наверное, это решение было правильным. Я опять ехал спокойно, без риска, шел на обгон лишь тогда, когда был твердо убежден - здесь смогу, здесь хватит и сил, и мастерства.

Ну и везло же мне в тот день! На этот раз я финишировал... третьим. Впереди оказались только Петерсон и Робер. Этот результат и обрадовал меня, и ошеломил. Сначала подумалось: если так же выступать по полной программе чемпионата мира, не так уж и трудно стать чемпионом!

И только много позже я понял, как был тогда неправ в своих помыслах. Чтобы одолеть дорогу, ведущую на Олимп, мне понадобилось еще целых семь лет, семь лет трудных, порой мучительных поисков собственного стиля езды, прилежного оттачивания техники, накапливания тактического мастерства, пристального изучения техники и тактики своих соперников и еще много-много другого, из чего и складывается победа в столь многоэтапных турнирах, каким является чемпионат мира по мотокроссу.

Начиная со следующего, 1968 года, меня включили в основной состав сборной СССР, и я впервыё выступал на чемпионате мира за рубежом, но лишь в четырех этапах первенства, которые проводились в Бельгии, Голландии, Люксембурге и Польше.

В 1968 году я занял пятнадцатое место. Через год был десятым. Прогресс? Явный. Но в семидесятом - сразу три шага назад: тринадцатое место. В семьдесят первом я был опять пятнадцатым - еще два шага назад. Горько мне было тогда. Получалось, что в общем-то топчусь на одном месте. Зря, видно, надеялись на меня мои наставники. Правда, примерно в эти же годы у себя дома я трижды становился чемпионом страны и дважды - серебряным призером первенства СССР. Все это, безусловно, радовало. Но ведь мне доверили защищать честь моей Родины за рубежом на самых ответственных соревнованиях! А я пока не оправдывал этого доверия. Очень меня это угнетало, и, наверное, чувство своей вины мешало во многом во время состязаний. Но как ни странно, это вовсе не огорчало моих тренеров.

- Не торопись,- успокаивал меня Кирилл Александрович.- Всему свое время. Помни испытанный закон диалектики: количество обязательно перейдет в качество. Настанет и твой час.

Конечно же, я ему верил, однако не очень-то успокаивался.

А в семьдесят втором за мной закрепилась слава «ломателя машин». Дело в том, что за четыре года выступлений на чемпионате мира поднялась во мне уверенность в своих силах. Думаю, это не было самомнением - шли годы, я набирался спортивного ума-разума. Незаметно для самого себя на высоких скоростях стал преодолевать препятствия. А их на кроссовой трассе хватает. Большая скорость - значит и большие нагрузки на машину. И она не выдерживала. Короче говоря, по своей технической подготовленности я как бы перерос возможности своего мотоцикла. Подумать только, из двенадцати этапов в чемпионате семьдесят второго года в восьми мне пришлось сойти с дистанции из-за поломок машины! То не выдерживали обода, то подвески...

Между тем, конструкторы мотоциклов на меня не обижались. Они-то и «приклеили» мне титул «ломателя», усматривая, однако, в нем нечто положительное. Рассуждали примерно так: «Раз этот узел ломается, надо еще подумать, упрочнить конструкцию...» Но мне от этого было не легче. Казалось, что в меня уже перестали верить. И я с тревогой думал о том, как бы не пришлось распроститься со сборной страны...

Будто бы испытывая меня, на последний, двенадцатый этап, мне выдали новую машину, В это время с целью укрепления деловых связей с зарубежными странами Центральный автомотоклуб (ЦАМК) ДОСААФ заключил с австрийской фирмой контракт, по которому мы с Рулевым в 1973 году на чемпионате мира должны будем выступать на мотоциклах «КТМ».

Руководство ЦК ДОСААФ СССР разрешило мне испробовать этот мотоцикл на последнем этапе чемпионата мира 1972 года в Швейцарии. На тренировке, полностью отъездив положенное время с максимальной скоростью, попробовав возможности мотоцикла, я в воскресенье на старте первого заезда с десятого места легко вышел на третье. Но из-за того, что под рычаг тормоза попал камень, финишировал шестым. Во втором заезде, в тяжелом поединке с Андерссоном проведя всю гонку, я победил, а Робер пришел четвертым. С этого заезда и наступил перелом в моих выступлениях. В меня поверили тренеры и руководство ЦК ДОСААФ СССР. Осенью того же года на соревнованиях «Трофей наций» в Бельгии я уступил лишь две секунды де Костеру, в результате заняв второе место.

А на первенстве мира я занял одиннадцатое место, чемпионом же в шестой раз стал Жоэль Робер. Вот ведь талантище! Невольно думалось, что ещё не скоро найдется гонщик, способный выиграть у Робера. Но время показало, что это не так.

И все же семьдесят второй год явился для меня своеобразным поворотным пунктом. Я вдруг отчетливо ощутил, что мне как-то легче стало выступать. А вот отчего ко мне пришло это ощущение легкости, понять никак не мог. Разобраться в себе самом мне помог Юрий Игнатьевич Трофимец.

- Все очень просто. Ты стал сильнее. И это почувствовали уже все твои соперники. Они стали побаиваться тебя на трассе, а значит, и уважать...

А Кирилл Александрович сказал задумчиво:

- Конечно, выступаешь ты неплохо. Но в одном месте из-за боязни схода чуть-чуть позже открыл ручку газа, в другом не рискнул, в третьем - проехал медленнее, чем можешь. Что в итоге? Результат будет неплохим, где-то в первой десятке, и место в сборной команде страны обеспечено. Но ведь с такой тактикой никогда не станешь чемпионом. Нет, надо быть всегда нацеленным только на победу.

С особой ясностью я удостоверился в правоте моих наставников на следующий год. Я тогда осваивал новый мотоцикл. С машиной часто не ладилось, и у меня было много сходов. Машины нам с Рулевым нравились, но процесс привыкания гонщика к своему новому «железному коню» — дело непростое. Прямо по ходу чемпионата австрийские механики вносили коррективы и поправки в конструкцию мотоцикла. Но, если техника не подводила, мне каждый раз удавалось дать серьезный бой соперникам. Только один раз я занял шестое место. Во всех других заездах приходил на финиш первым, вторым или третьим. А в Югославии даже выиграл «Большой приз», то есть победил в обоих заездах. В итоге — пятое место! Сколько это шагов вперед?

Чемпионат 1973 года запомнился еще одной деталью. Швед Хакан Андерссон привез новенькую японскую «Ямаху». В парке он ее никому не показывал, и машина все время стояла зачехлённой. Однако уже после первой гонки мы разглядели «таинственную незнакомку» и по достоинству оценили ее качества. Фирма применила интересную новинку: увеличила ход заднего колеса вдвое - со 110 до 220 миллиметров. Как это сказалось на результатах? В половине всех заездов Андерссон приходил на финиш первым. И досрочно стал чемпионом мира, сменив наконец на этой «почетной должности» непобедимого до сих пор Робера. 

И вот наступил год 1974-й, по-особому памятный для меня год. Перед самым началом чемпионата мира мне попалась только что вышедшая в Чехословакии книга о мотоспорте «Быстрые колеса». Я был очень благодарен авторам, которые упомянули в ней и меня. Но фамилия моя был названа среди многих других моих коллег – тех, кто давно уже выступает в чемпионате мира, но ещё ни разу не поднимался на пьедестал почета. Что ж, замечание вполне справедливое. Но ведь я не собирался стоять на месте. Всю зиму и весну я усиленно готовился, тренировался, много бегал, даже в Чехословакии, где проводился кросс перед чемпионатом мира,продолжал свои занятия общей физической подготовкой. В Испании на тренировке показал хорошее время и уже знал, что готов бороться со всёми гонщиками - Андерссоном, Робером, Эвертсом, Фалтой, Хансеном, Майшем, Райе, Бовеном...

В первом заезде я ехал очень осторожно, присматриваясь к соперникам. Но никто не хотел с самого начала рисковать. И, на удивление, гонку мне удалось закончить четвертым, что придало сил и уверенности. Как следствие, во втором заезде сразу же захватываю лидерство. Около пяти кругов иду впереди всех. И вдруг замечаю: что-то неладное происходит с коробкой передач, почему-то включается только вторая передача. А на испанской трассе немало таких участков, где не обойтись без первой. Есть и длинные скоростные отрезки, проходить которые наиболее выгодно на пятой. Что же делать? Сходить с дистанции? Но тут же отбрасываю эту мысль. Пока-то иду первым? Пусть отстану, но без борьбы не отдам ни одного очка. Хоть одно, да привезу на финиш. Постепенно приноровился к езде лишь на одной второй передаче. Правда, пришлось рисковать на спусках, поворотах и в прыжках, зато к прямым скоростным участкам я приходил с некоторым запасом времени, которого мне хватало, чтобы и здесь удержаться впереди. Время от времени оглядываюсь: за спиной «висит» чехословацкий гонщик Ярослав Фалта. «Сейчас, наверное, он сделает рывок и...» Но нет, время идет, а Ярослав почему-то не спешит. Так я и дотащил его на «заднем колесе» до самого финиша. Думаю, это произошло потому, что ни единым движением не показал ему, что у меня не работает коробка передач. Сам он, видимо, настолько увлекся тактичёскими расчетами, что не обратил внимания на мою странную езду. Догадайся он, что в моей машине не всё ладно, то, конечно же, постарался бы войти в вираж на чуть большей скорости, рискнул бы всего лишь один раз и тогда легко обогнал бы меня на скоростном участке. Ведь его «Чезет» работал безупречно. Но, наверное, его устраивало в том заезде второе место.

После испанского этапа я записал в свой актив 23 очка и получил «Большой приз». Между прочим у гонщиков есть примета: кто побеждает на первом этапе, не становится чемпионом мира! Что-то не хотелось мне верить в эту примету!

И в Польше я выиграл этап. По другой примете считается: победитель на польской трассе - победитель в чемпионате. Чему же верить? Уже на следующем этапе в Италии я не смог закончить первый заезд. Правда, во втором пересек финиш вслед за лидером. А обе итальянские гонки выиграл Ярослав Фалта. С 40 очками он возглавил турнирную таблицу. Так начался наш с ним напряжённейший поединок, который длился, не ослабевая, до последнего финиша. Ярослав моложё меня на три года, И в чемпионатах мира он начал выступать годом позже меня. Но сразу своей отличной технической подготовкой м завидной физической выносливостью выдвинулся в число лучших гонщиков.

Памятным был для нас всех один из заездов в ФРГ, где вперед неожиданно вышел Робер. Он долго был в тени и уже не показывал того мастерства, каким блистал в годы своего расцвета. Но на этот раз победа досталась ему. Это был последний победный финиш знаменитого гонщика в чемпионатах мира. А основная борьба тогда буквально за каждое очко шла между мной и Фалтой. Особенно трудной для меня была, помнится, финская трасса. После первого старта попал в завал. С трудом вырвался из него и на финиш пришел десятым. Одно очко, но все же заработал. Во втором заезде долго лидировал, но вдруг оборвалась цепь. Остановился, починил и предпринял отчаянную попытку наверстать упущенное. Удалось! На финише был первым.

Перед последним этапом в Швейцарии у меня накопился солидный запас очков. Для получения чемпионского титула мне достаточно было в двух заездах хотя бы раз оказаться вторым. По-прежнему неотступно преследовал меня Фалта. Но ему, чтобы стать чемпионом мира, следовало хотя бы одну гонку выиграть, а в другой - войти в первую тройку. Задача, конечно, не из легких.

Хотя шансы на победу у меня были самые реальные, я очень волновался перед заключительным этапом в швейцарском городе Волин. Почти всю ночь перед гонкой я не спал. Болело сердце, гудели мышцы. В голову лезли самые неприятные мысли: «Бросить все к черту! Неужели все это смогу пережить? Уж лучше наблюдать соревнования со стороны!» В такие моменты хочется все бросить, но вот выходишь на старт, собираешь волю в кулак, и становится смешно за свои ночные тревоги. Победа прекрасна, побеждать радостно!

В субботу после последней тренировки международное жюри сделало следующий вывод: «Стартовое устройство слишком низко, всего 20 сантиметров от земли. В случае фальстарта через него легко переехать. Если это с кем-то случится, гонщик будет оштрафован на 60 секунд». На старте я столкнулся с чехословацким гонщиком Велки. Выскочил трос газа, и мне пришлось задержаться, чтобы поправить его. После остановки стремительно бросился догонять Фалту. Разрыв между нами быстро сокращался, но когда я был уже восьмым, а он четвертым, после одного из прыжков у мотоцикла заклинило амортизаторы. Ехать стало невозможно, и я сошел с трассы. Фалта финишировал третьим после Эвертса и Андерссона.

И во втором заезде мне пришлось сойти с трассы,- снова та же поломка. А Фалта на этот раз пришел первым.

Когда гонка закончилась, я пришел в закрытый парк и, расстроенный, уселся прямо на землю. Вот она, победа, рядом была, а придется довольствоваться вторым местом. Я уж было начал строить планы на будущее, как тут ко мне подошли Хансен и Андерссон. С помощью жестов и набора английских и немецких слов они объяснили, что чемпионом все-таки должен быть я, а не Фалта.

- Почему? - спрашиваю.

- Ну, как же. У него в обоих заездах были фальстарты. Это подтверждается фотографиями и кинопленкой. Представители ряда стран уже подали протест...

Международное жюри заседало четыре часа. Никто из участников чемпионата не уехал с места соревнований. Ждали решения жюри и зрители. Но в этот день результаты этапа и окончательный исход чемпионата мира так и не объявили. Вопрос обсуждался спустя неделю на внеочередном конгрессе Международной федерации мотоспорта. Тщательный анализ полностью подтвердил нарушение правил моим неудачливым соперником. Фальстарты отбросили его на восьмое место в заезде и на второе в общем зачете. Звание чемпиона мира было присуждено мне. Я шел к этой победе долгих семь лет. И дело тут не только в том, чтобы самому научиться ездить хорошо в любых условиях, но за это время я изучил характер своих соперников, их манеру вести борьбу на трассе. Моя победа — это продолжение успехов Арбекова, Григорьева, она была подготовлена моими тренерами, механиками и товарищами по команде.

 

 

USGP 1979 год. Юнадилла. Борьба Геннадия Моисеева и Кента Ховертона. 

 

ПРОЩАЙ, МОТОСПОРТ!

 

1975 год оказался несчастливым, хотя и важным в моей спортивной биографии. Несмотря на победу в чемпионате мира, нашлись злые языки, утверждающие, что вот, мол, если бы не фальстарты Фалты - не видать Моисееву золотой медали. Это были своего рода тернии в чемпионском лавровом венке. Тогда-то и решил я во что бы то ни стало выиграть следующий чемпионат мира, как говорится, за явным преимуществом. На это настраивал меня Кирилл Александрович:

- Забудь, Геннадий, что ты чемпион мира. Заставь себя думать, будто этот титул тебе только еще предстоит завоевать.

Выносливость - вот чего мне тогда не хватало. Вместе с Демянским мы разработали новую методику тренировок, составили план, главная особенность которого - двукратное увеличение нагрузки. Завёли еще одно «железное правило»: обязательно участвовать во всех официальных соревнованиях, где идет настоящая борьба с реальным соперником и где надо все сделать для победы. Вот с такой задачей я и вышел на старт традиционного зимнего мотокросса в Коврове, на котором обычно собирается весь цвет отечественного мотоспорта. Обстоятельства сложились таким образом: на повороте обхожу Пашу Рулёва, и впереди остается только Слава Краснощёков, но на пути первая «заковыка» ковровской трассы - длинный, обледеневший подъем. Плохо ли, хорошо ли, но есть у меня такое правило: идти на обгон на трудном участке. Мне трудно, но ведь сопернику тоже нелегко! На подъеме я «достал» Славу и стал уже обгонять его. Но тут Краснощеков зацепился за снежный вал, его машину развернуло поперек, мне отворачивать некуда, да и некогда. Я упал. Страшная боль обожгла левую руку, двинуть ей не могу. Сгоряча поднялся, попытался поставить машину на колеса, Да где там - это на крутом склоне-то, на льду. Конечно, поскользнулся, упал, ноги мотоциклом придавило. Так мы и заскользили с ним в обнимку с этой горки. А навстречу нам - основная группа гонщиков. Идут плотно, еще не успели после старта разобраться в цепочку. Ну, думаю, сейчас куча-мала будет. Обошлось. Все ребята меня аккуратно объехали, ни один не зацепил.

Поднялся я на ноги. Рука болит, и предплечье как-то странно болтается в рукаве. Сжал кисть в кулак, а разжать не могу. И боль такая, что кажется, никогда не испытывал ничего подобного. Тут и врачи подоспели: укол, шина... Гонки для меня кончились, и отправился я восвояси не солоно хлебавши. Ночью в поезде так и не удалось заснуть - боль в руке мешала, да и мысли одна мрачней другой одолевали.

- Что с тобой? - испугалась жена, увидев меня на пороге с рукой, спрятанной под куртку.

- Ничего страшного,- успокоил я ее. И рассказал с пятого на десятое, как все случилось.

- Ну, вот,- говорит Ира,- а ведь у тебя сегодня день рождения...

И правда: 3 февраля, мой день рождения.

- Значит, это подарок новорожденному,- мрачно пошутил я.

Между тем дело оказалось нешуточное. Вот что записали в историю болезни, когда уложили меня в клинику Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова: перелом лучевой кости, вывих головки лучевой кости, обрыв мышечных связок, парез нерва... За точность медицинской терминологии не ручаюсь, но положение мое было незавидным. Да и врачи не скрывали. Помню, пришёл ко мне Кирилл Александрович. Успокоил, как мог. Спрашивает моего лечащего врача:

- Когда Геннадий сможет сесть на мотоцикл?

      - Об этом и речи быть не может. Только через три месяца кости срастутся. Но рука вряд ли будет действовать нормально. Видимо, со спортом придется расстаться.

«Вот тебе и победа за явным преимуществом, - думал я с горечью.- Столько сил, нервов потрачено, и все впустую? И я никогда больше не выйду на трассу? Прощай, выходит, мотоспорт? Ну нет. Так легко я не сдамся, буду бороться до конца. Пока есть хоть малейшая надежда». Я не смирился с приговором врачей, ни одной минуты не сомневался в благополучном исходе, верил, что смогу вернуться в спорт. Жена Ирина и Кирилл Александрович Демянский поддерживали во мне эту уверенность. Тут я не могу не сказать несколько слов о жене. Как бы ни сложилась жизнь, но если рядом с тобой всегда человек, который понимает тебя, любит, можно считать себя счастливым. Мы познакомились с Ириной десять лет назад, она еще только окончила школу, и с тех пор мы вместе. К сожалению, видимся не часто - такова уж жизнь гонщика, бесконечные тренировки и соревнования. Но уж если выпадает свободная минута - мы стараемся провести ее вместе. И скажу честно, именно её вера в меня и моральная поддержка, так же как помощь Кирилла Александровича и друзей, не позволили расслабиться и поддаться унынию.

Конечно, проще было бы расслабиться, сложить руки и ждать, что будет. Но ведь я советский спортсмен. Даже если приговор врачей оправдается, для меня в моей стране всегда найдется дело, я всегда буду нужен, всегда буду полезен. Отчего-то вдруг вспомнились мои зарубежные друзья - те, с кем не раз приходилось выходить на старт, состязаться в мастерстве на трудных трассах, вступать в поединок характеров. Знаю, будь на моем месте любой из них, встретил бы беду мужественно. Между тем случай, подобный моему, для многих спортсменов из капиталистических стран оказался бы катастрофой, потому что мотогонки - это их хлеб, средство к существованию. И если тяжелая травма выбьет сегодня вчерашнего кумира публики из седла, завтра он уже не будет нужен никому.

Подумалось и о другом. Сколько лет я посвятил мотоспорту и сколько за эти годы средств вложило в меня государство? В распоряжении советских спортсменов уникальные машины, специальные залы и целые комплексы для тренировок, нас экипируют и снаряжают, нам оплачивают поездки на соревнования, дипломированные тренеры занимаются с нами, осуществляется постоянный врачебный контроль. И все это - бесплатно! А спрос один - совершенствуй своё мастерство, будь гармонично развитой личностью, защити спортивную честь Родины на международной арене. А что же получается у меня? Неужели спасовал перед первой серьёзной трудностью! А где же твоя воля? Нет, Моисеев, ты сейчас на старте, быть может, самого трудного твоего заезда, и ты должен его выиграть! Да разве не обидно уходить из спорта, когда ему отдано столько лет напряженного труда, когда созрел настолько, что уже можешь не брать, а отдавать все то, что в тебя вложено усилиями тренеров, старших товарищей, государства. А смогу ли жить без спорта, без этого вечного стремления вперед, к победе, хотя, конечно, дело не только в ней. На мое место придут сотни ребят, и кто-то наверняка будет лучше меня, и, значит, спорт - это вечнозеленое дерево - не увянет. Но я без него не смогу.

И родилась во мне злость - та самая спортивная злость, которая не дает покоя в самых трудных гонках. Проиграть, сдаться? Ни за что!

Каждый день появлялся в моей палате Кирилл Александрович Демянский. О чем мы с ним тогда только не говорили! Ведь он и прежде-то всегда старался нам передать не только свои знания и опыт, но и научить мужественно переносить неудачи, быть твердыми, добрыми и честными. Он мне очень много помог как тренер, а в данном случае он выступил в роли врача, быть может, самого главного врача - он «лечил» мою волю. Он сумел мне внушить веру в себя.

- Ты и не представляешь,- говорил Кирилл Александрович,- сколько в человеке скрытых резервов. Они заложены в нас природой. И надо лишь собрать всю свою волю в кулак. Вспомни Валерия Брумеля. Разве не пример настоящего спортивного мужества? Вспомни, как нелегко было победить ему свой недуг. Но он победил и вернулся в сектор для прыжков. А может, тебе ближе и понятней будет пример из нашего мотоспорта? Тогда вспомни Бориса Самородова, как он не попал на чемпионат страны, сломав на тренировке ногу. Как успокаивал себя, надеясь отыграться в следующем сезоне, Но ты ведь помнишь, что и в следующем сезоне ему не повезло. Выйдя из больницы, он попал в уличную катастрофу. И снова перелом, больница, гипс... Даже те, кто верил в него, поставили на нем, как на гонщике, крест. А он выздоровел, снова сел на мотоцикл, и в одном году дважды стал чемпионом страны - по гаревым и ледяным гонкам...

О многом еще рассказывал мне Кирилл Александрович, вселяя в меня уверенность, укрепляя дух.

Вскоре у моей койки появился профессор Сергей Степанович Ткаченко - начальник кафедры военной травматологии.

- Хочешь, чтобы рука действовала? - прямо спросил он меня.

- Хочу - это не то слово. Я ведь спортсмен...

- Придется делать две операции.

     - Хоть десять.

 - Хватит и двух. Понимаешь ли, в чем дело? Сначала требуетея совместить кости. А потом,- и он выжидательно посмотрел на меня.

      - Согласен и «на потом»,- ответил я. На следующий день я наблюдал собственными глазами, как это делается - операция шла под местным наркозом. И впервые увидел, что таким привычным для меня инструментом, как дрель, можно сверлить не только металл и дерево... Четырьмя спицами мне зафиксировали кость, и своим ходом я вернулся в палату. «Тоже мне, операция»,- подумалось тогда. Но это было лишь начало. Через пять дней пришлось снова лечь на операционный стол, теперь уже был общий наркоз. Потом профессор рассказал: операция длилась три часа, одних шурупов целую дюжину ввернули в мою руку.

- Вернешься в спорт, всё будет хорошо,- заверил меня Сергей Степанович.

Второго февраля я сломал руку, четырнадцатого мне сделали последнюю операцию, а в начале марта, уже находясь дома, мы с женой решили размотать гипсовую повязку. Ну и зрелище предстало нашим глазам! Свежие ещё швы, кожа бледная, мышцы дряблые... Нет, не моя рука. И тогда я понял, что спасение - в движении. Вот во что я верю беззаветно и по сей день. Но какое же движение, если рука не сгибается и не разгибается?

Я решил заняться лечебной гимнастикой. Специальных аппаратов у меня не было, и я приспособил... утюг, Согну кое-как руку, а разгибать ее помогает утюг. Медленно, ох как медленно и как больно, но разгибает. Потом опять долго-долго сгибаю. И так вот в день бессчетное количество раз. Потом заменил утюг восьмикилограммовой гантелей. Когда рука немного окрепла  ложился на пол, засовывал предплечье под диван и разгибал руку массой собственного тела. Через две недели я мог производить движение рукой уже без всякого груза.

Итак, второго февраля со мной случилась беда. А шестого апреля сел на мотоцикл. Нет, пока что я никуда не собирался ехать, и даже тронуть с места не решался, хотя меня так и подмывало сделать хотя бы круг по двору. Двигатель я, конечно, запустил. О, какое это было наслаждение вдохнуть полной грудью воздух, настоенный запахом выхлопа, ощутить всем телом мощное биение сердца машины! Кажется, я глупо улыбался, и друзья мои - все ребята из нашей команды окружили меня плотным кольцом и тоже улыбались, радуясь вместе со мной. Но по-настоящему понял меня, наверное, только один Кирилл Александрович. Хотя мы и не сказали друг другу ни слова.

В тот день в Испании стартовал очередной чемпионат мира. У нас в Ленинграде был серенький, обычный для апреля день. «А там, под Барселоной, — подумалось мне,— наверное, жарит солнце. И Фалта, Эвертс, Миккола, Хансен - все мои друзья-соперники стоят сейчас на старте, искоса поглядывают друг на друга, горяча своих «стальных коней» рукоятками газа. И прямо из-под колёс машин, готовых рвануться вперед, убегает вдаль каменистая испанская трасса - одна из двенадцати, которые ведут на Олимп. И только меня нет среди них…»

Нет? Но буду...

На другой день приступил к тренировкам. Знал бы профессор Ткаченко, какой у него непослушный пациент. А может, и не стал бы сердиться Сергей Степанович? Уж кто-кто, а врачи лучше всех знают, какие возможности заложены природой в человека!

Тренировался я каждый день. А 25 апреля уже вышел на старт матча городов-героев. И... победил.

Эта победа окрылила меня. И так захотелось на чемпионат мира! Нет, я понимал, что шансов у меня в этом году никаких, но побывать на мировом первенстве, понаблюдать за ходом гонки очень хотелось. Руководство ЦК ДОСААФ СССР пошло мне навстречу, и 5 мая я уже был в Чехословакии на пятом этапе чемпионата.

Эта поездка в самом деле явилась для меня целительным бальзамом. Как всегда, здесь собрался весь цвёт мирового мотоспорта - Робер, Андерссон, Эвертс, Вайль, Гебоерс. Они подходили, сердечно здоровались, справлялись о здоровье. И никто не верил, что я перенес тяжелую травму. Почти каждому пришлось «предъявлять» мою не очень-то симпатичную руку. И каждый спрашивал: «А когда поедем?» В ответ я только пожимал плечами. 

      С замиранием сердца следил за гонкой, снова, как в детстве, выступая в роли зрителя. Правда, тогда я в мотокроссе ничего не понимал. Теперь же было совершенно другое дело. «Нет, так не пойдет,- думал я.- Ребята могут без меня далеко уехать в прямом и переносном смысле, а мне как бы вообще не остаться болельщиком. Вечером поделился своими сомнениями с тренером. Тот меня успокоил: ничего, мол, страшного. Но окончательно я успокоился в Польше, когда мне разрешили выступить в очередном этапе. Трасса показалась мне на редкость тяжелой. В первом заезде я был на финише пятнадцатым, во втором - десятым, хотя старты и выигрывал. Но на большее меня не хватало. Спиной, затылком я чувствовал за собой погоню. И невольно сбрасывал газ, пропуская всех вперед. А потом, не спеша, потихоньку, рассчитывая каждое движение, начинал выбираться вперед. Что это было? Инстинкт самосохранения? Или страх, самый обыкновенный страх, боязнь окончательно доломать еще не совсем окрепшую руку? Так или иначе, но езда пока не получалась. Лишь на следующем этапе в Финляндии мне удалось пересилить себя и прийти на финиш первым. Это была уже маленькая победа. Победа над самим собой. Впрочем, любой спорт состоит вот из таких двояких побед: сначала над самим собой, потом уж над соперником. Не будёт первой, не будет и второй.

   Год, который оказался столь несчастливым, подходил к концу. И все чаще я стал задумываться; что же он мне дал, что положено в актив? Поначалу думалось так: «Молодец, Моисеев. С честью выдержал испытание характера. Наверное, не всякий бы сумел устоять на ногах после такой травмы...» Но потом понял, что главный итог года не в этом. Безусловно, хорошо, что травма меня не сломила психически, но еще лучше, если бы её не было вовсе. Значит, что же: не хватает того подлинного большого мастерства, которое ты просто обязан иметь, если хочешь стать гонщиком экстра-класса? А тут еще масла в огонь подлил Кирилл Александрович. Вроде бы невзначай он рассказал о судьбе знаменитого гонщика, заслуженного мастера спорта СССР Николая Севастьянова.

- Тебе, конечно, знакомо это имя,- сказал он мне тогда.- Но вряд ли ты знаешь, что Николай выступал на гоночных трассах целых два десятилетия. И двадцать раз был чемпионом Советского Союза. Это был талантливейший спортсмен. Больше всего он любил кольцевые трассы, но с неменьшим успехом выступал и в многодневных соревнованиях, и в кроссе. В его годы еще не было столь строгой специализации у гонщиков. Однажды, в 1957 году, он стал чемпионом страны во всех этих видах! А сколько раз он выигрывал крупнейшие международные соревнования! Ты ведь знаешь, что в состязаниях подобного ранга слабаков не бывает. И каждая победа давалась ему с боя...

Разумеется, все это я знал, но не мог сразу взять в толк, куда клонит Демянский.

- Так вот, за все эти двадцать лет у Николая не было ни одной травмы. Не то что там переломов или ушибов, ни одной ссадины. Скажешь, везло? Нет. Так долго везти не может. Просто он был настоящим мастером...

Больше Кирилл Александрович не сказал мне ничего. Это в его стиле: дальше думай сам, делай выводы, одним словом, мотай на ус.

И я додумал. Меня всегда учили не мчаться очертя голову по трассе, но на каждом ее метре мыслить. «Сердце должно быть горячим, а голова - холодная». Но беда в том, что я, следуя этому золотому правилу, думал до сих пор только за себя. А надо, оказывается, размышлять еще и за соперника. Что он предпримет в следующее мгновение, какое примет решение, наконец, что может с ним случиться, какая неожиданность подстерегает его, и как он среагирует на нее? Мог ли я предположить тогда в Коврове, что вот сейчас Слава Краснощеков зацепится за снежный вал и упадет, перекрыв мне дорогу? Не просто мог. Я должен был предположить. Так что, и чемпионам мира есть чему учиться! Что ж, будем учиться...

 

 

1980 год. Трофей Наций - Бильштайн.

 

ТРЕВОЖНЫЕ ДНИ

 Вам знакомы чувства, охватывающие спортсмена перед стартом? Когда до начала состязаний остаются считанные часы, минуты, секунды... Когда еще недавняя уверенность сменяется боязнью поражения и забываешь, что еще вчера на тренировке ты показал блестящий результат и теперь надо лишь повторить его. В чемпионате мира по мотокроссу каждый заезд - старт, и, значит, каждый раз нужно заново пережить - заново все эти треволнения. Двенадцать этапов, двадцать четыре заезда....

Последние мгновения перед стартом! Да, они нелегки. Но вот что удивительно. В них есть своя неповторимая прелесть - нетерпеливое ожидание, жажда предстоящей жаркой борьбы. Но вот стартовая машина открывает дорогу на трассу и разом исчезает волнение. Начинается работа. Тяжелая, изнурительная и, вместе с тем, радостная. «Нет, я не могу, просто не имею права попасть в завал. Я должен догнать лидера и повиснуть у него на колесе, чтобы измотать, а потом на одном из поворотов обойти его и уже до самого финиша никому не уступать. Как мощно бьется сердце машины! Какой упругий ветер! А грязь летит прямо в очки из-под колёс лидера. Что же, не будешь ходить позади. Вперед! Ну, вот я и первый...»

Быть первым прекрасно. Но спорт не был бы спортом, если бы в нем были одни победы. Вот почему мне хочется рассказать теперь об одном из чемпионатов мира, который не принес мне громкой славы чемпиона, но научил многому из того, без чего немыслимо пытаться завоевать, а тем более удержать этот титул.

Итак, 1976 год, апрель. Всю зиму я усиленно тренировался, приобрел отличную форму и был готов приступить к осуществлению поставленной задачи - выиграть чемпионат «за явным преимуществом».

На нашей «Волге» мы благополучно добрались до испанской границы. Мы - это Юрий Игнатьевич Трофимец, Володя Кавинов, Толя Овчинников и я. Испания встретила чистой синевой неба и горячим, сухим ветром. Больше всего нас заботило сейчас то, что мы приехали сюда прямо от российских снегов, не успев «обкататься» на жестких трассах. Правда, накануне попытались восполнить этот пробел поездкой в Тбилиси. Но и в Грузии оказался снег, так что весенний сбор не удался.

От границы наш путь лежал в испанскую провинцию Каталонию и далее - в Сабадель, который находится в 30 километрах от Барселоны. Здесь нас уже ждал Зигфрид Штульбергер - механик фирмы «КТМ» с нашими «боевыми» мотоциклами. Опробовать их в деле, потренироваться всерьез было некогда. Как говорится, прямо с корабля на бал. Однако, попробовав машину накануне старта, я остался недоволен теми усовершенствованиями, которые внесли конструкторы. Но исправлять что-либо было уже поздно.

И вот первый заезд. Гонщики еще не разобрались после старта в цепочку, а я уже почувствовал, что мотоцикл меня не слушается, не «держит» дорогу, заднее колесо то и дело заносит. Говорят, на хромом коне далеко не уедешь: на финише я был пятнадцатым. Напомню, что зачетные очки получает спортсмен, попадающий в первую десятку. Выигравшему заезд начисляется 15 очков, за второе место - 12, за третье - 10, и так далее до десятого гонщика, который получает в награду лишь одно очко. А мне и подавно досталась «баранка» - ноль. Ничего утешительного не принес и второй заезд, лишь отодвинул меня назад еще на одну ступеньку. Ничего себе, красивенькое начало! В чем же причина неудач? Мотоцикл? Нет, машина отличная, мотор работает безотказно, ходовая часть надежна. Значит, сам плохо еду, сам недостаточно готов, еще не обрел необходимую форму после зимы? Так или иначе, но мы с Юрием Игнатьевичем Трофимцом решили пока не делать никаких выводов, а посмотреть, что покажет следующий этап в Бельгии. Зигфрид, механик, казался удрученным не меньше нас, бесконечно что-то «колдовал» над машиной и тоже ожидал, что будет на бельгийской трассе.

Но до Бельгии оставались еще целых две недели, и я помчался домой в Ленинград. Конечно же, Ира уже знала о моих неудачах и всеми силами старалась меня приободрить. А я пытался изобразить бодрость духа и веселое настроение. А на душе - кошки скребут. Какой тут отдых: сейчас самое время тренироваться. Выждал я немного, да и говорю:

- Ну, ладно. Дома погостил. А теперь собирайся, поедем в Киев.

- Когда?

- Прямо сейчас.

- Зачем? - погрустнела Ирина.

- Погреемся там на солнышке.

Она вздохнула и, ни о чем больше не спрашивая, принялась хлопотать со сборами - кофе в термос, мою амуницию в дорожную сумку... Мы с братом Александром разобрали мой тренировочный мотоцикл, погрузили его в багажник автомашины. Выехали под вечер. За ночь отмахали 1300 километров. Какое-то нервное напряжение овладело мной, я ни разу не уступил баранку Шуре. И Ира всю ночь не сомкнула глаз - так и просидела рядом.

Разумеется, греться на солнышке в Киеве нам не пришлось. Все десять дней были посвящены тренировкам: два дня заезды по полной программе чемпионата мира, один день отдыха. Все вроде бы было хорошо. Но мы с Александром понимали, что это ровным счетом ничего не значило: ведь на каждом этапе чемпионата своя, неповторимая трасса, и своя, присущая именно ей, атмосфера гонки, и свой, совершенно особый накал борьбы, который невозможно имитировать на тренировке. В общем, киевская тренировка прошла даром. В Бельгии в обоих заездах я пришел пятнадцатым, хотя работал на трассе как никогда.

Следующий этап в Чехословакии.

- Послушай,- говорю Зигфриду,- ты можешь привезти мне в Чехословакию машину, на которой я выступал в прошлом году?

Я понимал, что тот мой мотоцикл не подготовлен, работы с ним много. Кроме того, Зигфрид должен еще доехать до Австрии - на это тоже время надо. А потом - до Чехословакии.

- Гут! - успокоил он меня, чуточку подумав.- В четверг будет у тебя мотоцикл.

Надо знать Зигфрида. Если он обещает что-либо, можно не сомневаться - так и будет. И действительно, через день-два после нашего приезда в ЧССР к отелю «Золотая щука» подкатил знакомый голубой автомобиль Зигфрида. Улыбаясь, механик выбрался из кабины.

- Мотоцикл привез,- сказал он.

Не откладывая на завтра, берем старый (вернее, новый) мотоцикл, грузим в машину и едем на трассу. Чтобы лучше сравнить обе машины, сначала делаю несколько кругов на «невезучей» машине. Да, «норов» ее не изменился: тянет вбок, и все тут, Потом Зигфрид подвел новый, вернее, мой старый мотоцикл. Юрий Игнатьевич включил секундомер, и я так рванул с места, что машина поднялась на дыбы и понесла меня вперед. Как она была послушна, будто со мной одно целое! Да, это то, что нужно, чего так не хватало. Значит, дело не во мне? Значит, рано еще сдаваться! Это показала и официальная гонка. В первом заезде, несмотря на то что упал на повороте, на финиш пришел четвертым, заработав 8 очков!

Во втором заезде стартовал восьмым. Миккола - лидер гонки - шел третьим. На каждом круге Юрий Игнатьевич Трофимец показывал мне черную доску, где писал мелом секунды, на которые я отставал от Микколы. Вообще-то тренеры обычно показывают отрыв лидера, но сейчас для меня было важнее знать, как идет Миккола, возглавляющий гонку в общем зачете. Вскоре мне удалось догнать Микколу, обойти его и даже оторваться на 13 секунд. И вдруг ногу мою сорвало с подножки, потащило в заднее колесо. Остановился. Смотрю, мотобот запутался в проволоке, а нога прижата к колесу. Трудно себе представить, что могло бы случиться через мгновение. Пожалуй, 40 с лишним лошадиных сил, которые таились в двигателе моего мотоцикла, с лихвой хватило бы, чтобы оторвать мне ступню. Но все хорошо, что хорошо кончается. Выпутавшись из коварного силка, я вновь устремился на трассу. Настроение, несмотря на все неудачи, было боевым. Опять догнал Микколу и совсем уже настроился идти на обгон. И тут где-то впереди замаячил финишный флаг в черно-белую клетку, Что же, даже самый долгий заезд когда-нибудь да кончается. Я снова был четвертым, и теперь в моей «копилке» обнадеживающе «позванивали» 16 очков.

С легким сердцем мы покидали Чехословакию, чья гостеприимная земля оказалась для нас столь счастливой. Я люблю эту страну, ее народ, чья история так близка и понятна каждому русскому. Страну, где, не зная языка, можно смело обратиться к любому, будь то школьник или убеленный сединой старик, тебя поймут. Эта страна дорога мне просто как человеку, но еще в большей степени как гонщику. Во мне живет убеждение, что впервые именно в Чехословакии по-настоящему поняли, что такое мотокросс. А поняв, сумели создать прекрасные кроссовые мотоциклы, равных которым долгое время не было в мире. На замечательном «Чезете» бельгийский гонщик Жоэль Робер трижды завоевывал звание чемпиона мира. На этой же машине наш Виктор Арбеков благополучно домчался до верхней ступени пьедестала почета. Тысячи моих коллег - спортсменов Советского Союза осваивали мастерство на «Чезете». Добрую службу эта замечательная машина сослужила в свое время и мне. А если вспомнить, что на гаревых и ледяных дорожках спидвея сегодня безраздельно властвует знаменитая чехословацкая «Ява», можно по достоинству оценить вклад ЧССР в развитие мотоспорта. У меня много друзей в этой стране среди гонщиков. Мне всегда нравится выступать здесь, потому что организация соревнований - идеальная, судейство - безукоризненное, а зритель - знающий, исключительно дисциплинированный и по достоинству оценивающий мастерство любого гонщика.

 

USGP 1978 год. Юнадилла.

 

Четвертый этап чемпионата мира проходил в Польше. Пока добирались до Шецина, где должна была состояться гонка, обсудили наши дела. Выходило, что начало чемпионата неудачно не только для меня, но и для моих товарищей. Володя Кавинов, хотя и выступал лучше, но блестящими результатами пока похвалиться не мог. Лишь в одном заезде на чехословацкой трассе он пришел на финиш первым, а остальные гонки заканчивал то шестым, то седьмым. Толя Овчинников на трех этапах «заработал» только 5 очков. И все же мы не унывали, зная по опыту, что успех на чемпионате мира достигается не вдруг, а набирается буквально по крупицам. А неудачи, что ж, как и нас, они поджидали любого из участников за каждым поворотом трассы.

Что же показал Шецин? Мне в первом заезде удалось в течение пят кругов идти во главе гонки. Потом упал. Поднялся быстро. Однако этой задержки хватило американцу Джиму Померою, все время висевшему у меня на колесе, чтобы вырваться вперед. Так мы и пришли на финиш - он первым, я вторым. Миккола в этом заезде не получил ни одного очка. Зато в следующем всё случилось наоборот. Я стартовал неудачно и ушел на трассу восемнадцатым. Всю гонку работал на обгон и закончил ее шестым, а Миккола первым. Вот как получается! Я в двух заездах набрал 16, а он в одном -15 очков, Итак, теперь соотношение наших результатов было 82:32. Разумеется, в его пользу. На целых 50 очков он опережал меня. Больше того, обгоняли меня к тому времени швед Торлейф Ханссен (68 очков), американец Джим Померой (54), наш Володя Кавинов (48), чехословацкий гонщик Ярослав Фалта (42) и бельгиец Гарри Эвертс (34). Ганс Майш из ФРГ набрал столько же очков, что и я. И буквально на пятки нам наступал Антонин Баборовский из Чехословакии (29 очков). Беспрерывная цепь надежд, радостей и разочарований - вот что такое чемпионат мира по мотокроссу. Выходило, что после польского этапа я иду на седьмом месте. И все-таки я ориентировался только на Микколу. Потому что в том году он был лидером.

Настраивая себя на борьбу, не позволяя ни на минуту расслабляться, я пытался прёдставить все двенадцать этапов чемпионата как один необычайно долгий заезд. На это настраивал меня и Ю. И. Трофимец:

- Удается же тебе в несчастливых заездах с плохим стартом все же приходить иногда к финишу первым. Даже падая, даже ломая что-то в мотоцикле, но не сдаваясь, не отказываясь от борьбы за победу, случается же тебе выигрывать! Вот и не сдавайся, работай!

Пятый этап чемпионата проходил во Львове. Дома, где и стены помогают, никак нельзя проигрывать. Да и тысячи зрителей, обступивших трассу на всем протяжении, страстно болели за нас... Здесь когда-то начинал свой путь знаменитый Игорь Григорьев, первым из советских гонщиков, ставший призером чемпионата мира по мотокроссу и тем самым «прорубивший окно в Европу» для нас - его последователей. Здесь в былые времена гонялся и сам Трофимец, ставший впоследствии тренером Григорьева, а теперь вот и одним из моих наставников. Приехала во Львов и Ирина, с которой мы не виделись уже более месяца. Она привезла целый ворох писем от ленинградских друзей и, конечно же, от Кирилла Александровича. И в каждом - пожелание победы, удачи. Все это прибавило силы, настроило по-боевому. Со старта я сразу вырвался вперед и не то что промчался, а пролетел дистанцию. Честное слово, охватило такое чувство, будто выросли крылья. Все мне удавалось, удивительно послушным был мотоцикл. Кажется, тогда я впервые понял, что такое истинное вдохновение. На финиш я «привез» максимум очков -15. А что там у Миколлы? Где же он? Второй? Нет. Третий? Нет... Миколла в этом заезде не получил ничего. Однако в следующем заезде я упал, да так, что пришлось сойти с трассы и отказаться от гонки. А на финиш первым пришел Миколла...

И все же, хотя чуть-чуть, но мне удалось продвинуться вперед. В турнирной таблице поднялся на одну ступеньку вверх и теперь был шестым.

В Югославии, кажется, Миккола впервые почувствовал у себя за спиной мое дыхание. И хотя нас по-прежнему разделяли 50 очков, он увидел в моем лице реальную угрозу для его положения лидера, И именно здесь, на мягкой, словно в Юкках, трассе под Марибором, у нас с ним состоялся очень жесткий поединок.

В первом заезде я ушел со старта четвертым, но очень скоро возглавил гонку. И сразу увидел, как повис у меня на колесе Миккола. Он принял предложенный мною темп: и сил, и мастерства у него для этого хватало. На каждом повороте, на каждом подъёме и спуске я ждал, что вот-вот он пойдет в атаку. Но он не торопился. Видно, решил взять меня измором - давить на психику до последнего круга, и только потом, перед самым финишем, сделать решающий рывок. Что ж, тактика не новая, надо не зевать. Не преувеличивая, скажу: мне было труднее, как, впрочем, всегда бывает в подобной ситуации любому лидеру. Ведь надо не только следить за трассой, чутко реагируя на малейшие ее капризы. Теперь приходилось раздваивать свое внимание, бдительно следя за действиями соперника. Пожалуй, в том чемпионате это была самая нервная для меня гонка.

До финиша оставалось четыре круга, когда Миккола пошел «ва банк». Наверное, он считал, что я уже вконец измотан и не смогу более сопротивляться. Я и вправду шел на пределе. Ноги, казалось, вот-вот откажут. Ведь почти всю гонку не присаживаешься на седло, все время едешь на чуть согнутых в коленях ногах. Это все равно, что целый час кряду беспрерывно приседать и подниматься с пятидесятикилограммовой штангой. А о руках и говорить нечего. Руль все время вырывается, и держать его надо крепко. В то же время очень точного управления требует ручка газа и рычаг сцепления. Да что там говорить, нелегкая это работа - мотокросс!

А Миккола все ближе и ближе... И тут возникает ситуация, довольно типичная для мотокросса: догнав аутсайдера, гонщика, тащившегося в самом конце длинной, растянувшейся по всему кольцу, цепочке, я вынужден сбавить скорость. Это дало возможность финскому гонщику догнать меня.

Потом мне показывали фотоснимок, сделанный во время прыжка за двадцать метров до финиша: мы с Микколой зависли в воздухе, а передние колеса наших мотоциклов будто сидят на одной оси. Вот уж действительно - колесо в колесо. А в тот момент моя машина на какое-то мгновение приземлилась раньше. Тут уж я не зевал, постарался как следует загрузить заднее колесо, и мой «КТМ» первым получил ускорение. Финиш! Кажется, в те минуты мы с Микколой забыли про очки, которые еще недавно так скрупулезно подсчитывали. Ради вот такой борьбы - бескомпромиссной, честной, ради такой трудной победы и такого красивого поединка, честное слово, стоит заниматься мотоспортом. Мы счастливо рассмеялись и дружески похлопали друг друга по мокрым, просоленным спинам. Но к подсчету очков все же пришлось возвратиться. Арифметикой занялись в полуторачасовой перерыв. Выяснилось, что Миккола проиграл мне три очка. Всего лишь три из тех пятидесяти, которые разделяли нас после Львова.

Во втором заезде Володя Кавинов уверенно берет на себя лидерство. Я иду за ним. Что происходит позади нас, разбираться некогда. Но Юрий Игнатьевич на каждом круге продолжает информировать нас о том, как идет Миккола. Сначала он был шестым, потом пятым, четвертым. За три круга до конца гонки он перемещается на третье место. Теперь я уже спиной чувствую его приближение. Вдруг падает Володя, я оказываюсь первым, и опять у меня «на колесе висит» упрямый Миккола. Снова мы догоняем последнего гонщика, снова приходится притормозить. Тут-то и обходит меня соперник. Пошли на последний круг. Быть может, я опять переиграю его в прыжке? Но Миккола перехитрил меня на этот раз. Я прыгнул, а он не стал. И пока я парил в воздухе, подъехал чуть ли не под меня. Меня вместе с машиной развернуло вправо. Я упал, быстро вскочил в седло, но мимо уже промчался Володя, и финишную черту я пересек третьим.

 

Финн Хэйкки Миккола и Геннадий Моисеев.

 

 

Чего же я достиг в результате? Миккола еще дальше ушел вперед. Теперь нас разделяли 52 очка. Но я после Югославии стал уже третьим. Между ним и мной с 86 очками был только Володя Кавинов. Между тем все мы уже перешагнули «экватор» чемпионата - минуло шесть из двенадцати этапов...

И вот; Италия - городок Реджио-Эмилио, что невдалеке от Болоньи. Трасса гонок оказалась настолько пыльной, что ехать по ней не представлялось возможным. Гонщики попросили полить ее, и организаторы отдали соответствующее распоряжение группе рабочих, обслуживающих соревнование. Те согласно закивали головами, но, несмотря на то, что до старта оставались считанные минуты, преспокойно уселись за трапезу. Они неторопливо уплетали своё «спагетти», со смаком запивая его кислым вином. Уже давным-давно минуло время старта, но они, кажется, и не думали поторапливаться. Зрители, видно, не поняли истинной причины задержки и обратили свой гнев на гонщиков, Крики, улюлюканье, свист... Из толпы на трассу полетели бутылки.

Тогда к микрофону подошел Робер и спокойно объяснил, что для безопасности гонщиков необходимо полить трассу. Теперь негодование зрителей обратилось на поливальщиков, которые тут же позабыли о своей невозмутимости и довольно быстро сделали все, что от них требовалось. Происшествие развеселило нас, сняв предстартовое напряжение.

Не буду подробно описывать гонку. Скажу лишь, что в первом заезде я пришел вторым, следом за Помероем, а во втором - первым. Миккола в первом заезде снова «висел у меня на колесе», но я так и не пропустил его вперёд. А во втором заезде он был на финише пятым, теперь нас разделяли уже 40 очков. Но не это радовало меня. В турнирной таблице я прочно утвердился на втором месте. Забегая вперед, скажу, что на всех последующих этапах я все дальше отрывался от преследователей и все ближе подтягивался к финскому гонщику.

1978 год. Гран-При Шотландии.

 

Пока гонка из Италии «перемещалась» во Францию, спортсмены получили двухнедельные каникулы. Однако отдых наш совершенно неожиданно затянулся на лишнюю неделю. Во Франции (юг, город Ий-Орг) организаторы предложили очень опасную трассу, проложенную в скалах, изобилующую в прямом смысле слова головокружительными участками. Но делать нечего. Как и все, выехал на тренировку, стал приглядываться, как лучше пройти трассу, чтобы не разбиться. «Ничего, думаю, не я один, всем будет трудно». Однако один ров меня особенно смущал. А что если перескочить через него на полном газу? Выбрал место и на следующем же круге попробовал. Перепрыгнул. Смотрю, Миккола, долго не раздумывая, повторил мой прыжок. Трудно сказать, чем бы кончился здесь наш с ним поединок, только ни ему, ни мне не довелось воспользоваться этим маленьким открытием, так как участники соревнований отказались выступать на этой трассе и потребовали исключить из чемпионата французский этап. Такой оборот дела лично мне был весьма невыгоден. Ведь в зачет шли тринадцать лучших заездов. И чем больше выбор, тем больше у меня с шансов наверстать упущенное в Испании и Бельгии. Но, само собой разумеется, что я тоже поставил свою подпись под протестом. Французский этап для нас исключили из программы.  К сожалению,  гонщики  на мотоциклах с колясками этого не сделали и во время соревнований один из спортсменов погиб. Мы не были даже знакомы с ним, но его смерть стала тяжелой утратой и для нас. Потому что, как и мы, он был гонщиком, как и мы, несомненно, любил мотоспорт. И быть может, впервые мы, молодые парни из разных стран мира, посмотрели друг на друга с большей, чем обычно, теплотой и почувствовали себя одной семьей.

   ...В Англии дела у меня пошли совсем хорошо. А у Микколы началась полоса невезения. Еще на тренировке, несмотря на то, что я в падении сломал руль, мне удалось показать лучшее время  на круге  и  «заработать» хорошее место на старте. Перед заездом прошу Юрия Игнатьевича:

   - Пожалуйста, все время показывайте мне отрыв от Микколы, где бы он ни был.

     Я хорошо изучил тактику финского гонщика и твердо решил во что бы то ни стало не позволять ему повисать у меня на колесе.

     Пошли. Я сразу возглавил гонку. Смотрю, Юрий Игнатьевич показывает – 40 секунд. На следующем круге – 35,  потом - 30. И вдруг - крест. Значит, сошел Миккола. Во втором заезде он шел позади меня с разрывом в 20 секунд. С нетерпением я ждал следующего сообщения Юрия Игнатьевича. Ещё издали напряжённо всматриваюсь в черный квадрат. Что такое? Опять крест? Да, не везёт нынче Микколе… В ФРГ нас разделяли уже лишь десять очков. В первом заезде мы с Микколой оба сошли. Он упал, а у моего мотоцикла отказала коробка передач. Видно, уже и металл не выдерживал такой долгой и тяжелой гонки. И второй заезд оказался для меня неудачным. Со старта ушел восьмым, постепенно перебрался на четвертое место. Догнал Помероя, который шел третьим вслед за Кавиновым и Микколой. На выходе из виража стал обходить Помероя. Но не хотел уступать этот упрямый американец и, как у нас говорят, «передержал газ». Мы зацепились рулями, я упал. Дальше ехать уже не мог - руль сломался. А Миккола был на финише вторым, опять «удрав» от меня на 22 очка. Но истинным героем этой гонки стал Володя Кавинов. Он выиграл оба заезда и теперь, потеснив меня, переместился в турнирной таблице на второе место.

Оставались два этапа - в Голландии и Швеции. До начала этих решающих стартов нас на целый месяц снова распустили «на каникулы». Целый месяц отпуска! На курорт что ли махнуть куда-нибудь? Скажем, в Сочи или на Рижское взморье? Устал я, честно говоря, уже порядком. Но посоветовались мы с Ирой и поехали с ней в Полтаву на чемпионат Советского Союза. Там я выиграл первый заезд, а во втором - был вторым. Потом мы перебрались в Чернигов, где я «открутил» еще один этап первенства с тем же результатом, что и в Полтаве. Вот так и отдохнули...

В Голландии песчаная трасса была проложена в лесу. Здесь очень много прямых скоростных участков, на которых бензина расходуется гораздо больше, чем обычно. Первым со старта ушел Миккола. Я был восьмым. Вскоре разрыв между нами сократился до 15 секунд. Вдруг мотор моего мотоцикла зазвенел, сначала чуть-чуть, потом все громче и, наконец заглох. Открываю пробку бака - пусто. Вот тебе и на! Бензин кончился. Плохо заправили? У Кавинова - то же самое. Бельгиец Раймон Бовен остановился на своем «Монтезе»в двухстах метрах от финиша! Нет, дело не в заправке. Всю трассу мы проходили на полном газу, и просто бака не хватило, чтобы одолеть дистанцию.

После Голландии нас с Микколой по-прежнему разделяли 22 очка. Значит, чтобы мне выиграть чемпионат, надо в Швеции в обоих заездах победить. А что требуется для победы Микколе? Один раз прийти на финиш вторым.

Сначала так и получилось: я шел первым, следом - Хансен, за ним - Миккола. Если бы такой порядок сохранился до конца финиша! Но Хансен вдруг останавливается и пропускает вперед Микколу. Так мы и приходим на финиш: я - первым, Миккола - вторым,

Подъезжает Хансен. Спрашиваю его:

- Что случилось, Торлейф?

- Понимаешь, лужа! Все очки залепило...

Что-то я не видел этой лужи. Все проще. Ведь Миккола выступает на шведской «Хускварне»...

Все уже поздравляли Микколу. И я, конечно, тоже. Он здорово потрудился на этом чемпионате и честно выиграл его.

Потом был последний заезд, который уже ничего не решал ни для меня, ни для Микколы. Мы оба вышли на старт и отработали на совесть. Миккола упал и сильно ушибся. Я пришел на финиш первым. Но самым интересным оказался заключительный итог чемпионата. Когда судьи вывели каждому зачетные очки по тринадцати лучшим заездам, выяснилось, что у нас с новым чемпионом мира оказался почти равный счет: 163 на 162. Одно, лишь одно очко разделяло нас с Микколой. Только на одно очко его «золото» весило тяжелее моего «серебра»!

 Продолжение следует...

 

 

  • 10188
  • 0

Комментарии

Комментарии к этой статье запрещены.